Страшный суд 3D - [32]
Аваддон, сдвинув маску на затылок, тщетно пытается куда-то дозвониться – трясет телефон, но тот замолчал: непонятно почему, исчезла связь.
У меня нет желания ждать – схватив под уздцы первую попавшуюся лошадь, я выкидываю из колесницы разряженного ассирийца времен царя Ашшурбанипала. Аваддон – хороший наездник: мастерски правя тройкой, он направляет колесницу к центру города. Едем как придется – и по тротуару, и по шоссе, между черных скелетов машин. Копыта дробно стучат по застывшей лаве. Изредка встречаются конные патрули ангелов – в синих туниках, с мечами у пояса. Я автоматически пригибаюсь, но после двух-трех раз бросаю это занятие – странно одетых «фриков» и без меня достаточно, никому из крылатых тварей в голову не придет, что бес из «зоны» умудрился перебраться через субстанцию.
Куда ни плюнь, везде рюмочные. У каждой толпятся люди, преисполненные вселенской грусти, с гранеными стаканами в руках. Забавно, однако, в России, это, конечно, суперстрана. Здесь принято пить в минуты горя и в минуты радости. На рождении и на похоронах. При уходе в отпуск и при увольнении. Вообще всегда принято пить. И даже Страшный Суд здесь – новый повод взяться за рюмку. Хм, а не стоит ли и нам чуточку поддержать местные традиции? После схватки с бесподобным песочным уродом – самое время хлебнуть.
Я слышу лошадиное ржание – словно угадав мои мысли, Аваддон останавливает жеребцов, до отказа натянув поводья. Колесница увязла в вулканическом пепле на Мясницкой – неподалеку от здания Главпочтамта, у желтого чайного магазинчика, оформленного в китайском стиле. Здание чудом уцелело во время землетрясений, проливных дождей и падения метеоритов размером с дыню, когда было разрушено три четверти Москвы. Сейчас отдельные дома торчат осколками зубов в разбитом рту города.
Вывеска «Питейная Артемьева», слышен нежный звон графинов – в окно видать, как мужик в стрелецком кафтане XVII века разносит по залу самогон. У барной стойки натянута веревка с джинсами и рубашками от «Армани» – целовальник работает по системе царя Алексея Михайловича, принимая вещи в заклад[32]. Возле дверей, обнявшись, спят в стельку упившиеся посетители – жрец императора Монтесумы и панк в майке Sex Pistols: он храпит, положив щеку на разбитую гитару.
Все столики заняты. Не спрашивая мнения Аваддона, я захожу в заведение и покидаю его, держа в руках полный ковш самогона. Ангел не возражает – напротив, он где-то умудрился раздобыть стаканы.
Мы садимся прямо на тротуар, в мягкий пепел. Я профессиональным жестом разливаю жидкость по стаканам – так, как умеют демоны и журналисты.
– Гори ваш Рай синим пламенем! – излагаю я близкое сердцу желание и тут же пью, зная, что Аваддон со мной чокаться не будет.
Братец криво усмехается (тоже мне, праведник хренов), лихо глотает свой самогон.
– Ух ты, геенна огненная! – сразу же надсадно кашляет он. – Интересно, из чего мужик гонит? Бьюсь об заклад – хлеб или картошка. Дыхалку режет.
Мне вдруг становится как-то не по себе. Грудь наполняет сосущая тревога, ощущение опасности. Возникло желание расколоть стакан о край асфальта, сделать «розочку». Оборачиваюсь – агаааааа, понятно, в чем дело. Рядом со мной, переходя улицу, бредет пестрая толпа староверов – из тех, что тысячами сжигали себя после никонианского раскола[33]. Бабы в кокошниках, поднимая горстями пепел, обтирают им лица, ребятишки несут кресты, а на цветных полотнищах вышит лик Назаретянина.
Только отвернулся – из глаз сыплются искры, плечо пронзает резкая боль: один из этих придурков задел меня хоругвью! Я кашляю, самогон течет изо рта.
Аваддон услужливо подает аптечку с ампулами серы, хотя в его глазах искрится издевка:
– Ширнись, брателло, легче будет.
О, об этом меня не приходится просить дважды! Шприц вонзается в руку.
Полегчало. Блядь, как же хорошо!
– Это какой-то карнавал кошмаров. – Скрепя сердце я возвращаю аптечку брату. – Ваш Создатель скоро швырнет их всем скопом в огненное озеро, а они тут шляются, хоругви таскают да здравицу поют. Мой мозг сейчас лопнет.
Аваддон улыбается, его лицо без маски кажется мне маслянистым и очень уставшим. Конечно, ему такая хрень – просто развлечение. Сукин сын.
– Когда ты привыкнешь? – Ангел гламурно цедит самогон. – Это логика человечества. То, что нельзя твоему соседу, Небеса непременно простят тебе. У меня как-то была замужняя любовница, так вот, она считала, что попадет в Рай, а ее муж – непременно в Ад, ведь это же он, собака, толкнул ее на измену своими свинскими действиями, отказавшись купить ей туфли за пятьсот баксов.
«Стоит вычленить из данной фразы: попав на Землю в долгую командировку, ангелы заводят замужних любовниц, – мысленно замечаю я. – Со времен Книги Еноха ничего не изменилось, но тогда ангелы трахали своих жен, а сейчас – чужих. Приходит муж домой, а у супруги постелька – вся в мятых перьях. Небеса же смотрят на такое сквозь пальцы: типа, если работа сложная, то любой грех решается покаянием и постом. Дешевка этот Рай».
