. Что он разумел под словом народ, — ясно из всей его жизни: не ограничиваясь ни местом, ни временем, он, по оставлении учительства в школе, учил всюду, где мог — в «хатах», на распутиях; на торжищах, у кладбища, на папертях церковных, на праздниках, когда, по его острому словцу, «скачет пьяная воля», и во дни страды, когда при бездождии пот поливает землю. Да и в дошедших до нас его сочинениях Сковорода не раз называет свое учение «простонародною тканкою и плеткою», а себя — другом поселян, чужим для тех ученых, которые столь горды, что не хотят и говорить с простолюдином, и он гордится именем народного учителя, презирая кривые толки и насмешки педантов своего времени. «Надо мною «позоруются» (по поводу его учительства в простом народе; пусть позоруются; о мне «бают», что я ношу свечу пред глупцами, а без очей не узреть светоча: пускай бают; на меня острят, что я звонарь для глухих, а глухому не до звону: пускай острят; они знают свое, а я знаю свое, и делаю свое, как я знаю, и моя тяга мне успокоение»
[20]. «Барская умность, пишет Сковорода, будто простой народ есть черный, кажется мне смешною, как и умность тех названных философов, что земля есть мертвая. Как мертвой матери рождать живых детей? И как из утробы черного народа «вылонились» белые господа? Смешно и мудрование, что будто сон есть остановка и перерыв жизни человека, я право не вижу толку в междужитии и междусмертии: ибо что такое живая смерть и мертвая жизнь. О, докторы и философы! Сон есть часть жизни, т. е. живая смена в явлении жизни, в которой замыкаются прелести внешнего мира и отворяются духовный мечты, чтобы свергнуть познание свыше, из внутреннего мира. Мудрствуют: простой народ спит, — пускай спит и сном крепким, богатырским; но всякий сон есть пробудный, и кто спит, тот не мертвечина и не трупище околевшее. Когда выспится, так проснется, когда намечтается, так очнется, и забодрствует»
[21]. Во второй половине прошлого столетия произошло в южной России закрепощение крестьян
[22]. Казачество, еще недавно главный элемент общественного строя Малороссии, перешло в то время на положение мелких землевладельцев, хлебопашцев и «чумаков», без всяких притязаний на какое — либо политическое значение; казацкая старшина образовала новое дворянство; все же свободные люди, как земельные собственники, так и безземельные, подпали крепостной зависимости от новых дворян. И вот Сковорода представляет из себя живой протеста против развивавшегося крепостничества и унижения поселян в несправедливом и обидном названии их «черним народом». На юге России это был первый проблеск литературного протеста против принижения простого народа, и потому Сковорода полагает в этом своем светлом учении «новую славу». В одной из своих драм, или, по его надписанию, «видений», он поэтически изобразил свою «прю» с бесом, враждовавшим против его новой славы
[23].
Вращаясь преимущественно в среди простонародья, Сковорода старался изучить его природу, его волю, язык и обычаи: ибо, по его мысли, «учитель — не учитель, а только служитель природы». Эту мысль он прекрасно развил через уподобления: «Сокола скоро научишь летать, но не черепаху. Орла во мгновение научишь взирать на солнце и забавляться, но не сову. Оленя легко направишь на кавказские горы и привлечешь пить без труда из чистейших нагорных водоточий, но не верблюда и не вепря. Всякое дело спеет собою, и наука спеет собою. Клубок сам собою покатится с горы, отними только препятствующий камень преткновения. Не учи его катиться, а только пособляй». В объяснение этих слов приведем еще мысли Сковороды о народном воспитании: «учителю надлежит быть вездесущим в народе: ибо «извод» образования должен быть из народа, для народа, народный; долг же учителя познать необходимость, меру, пример и свойство «исты» образования, и сочетать себя с народом, т. е. извод с истою или форму с идеей. Какое идолопоклонство восписывает выписанным мудрецам и наемным учителям из немцев и французов силу восприносит и воспричитать чуждому воспитанию! Самое воспитание скрывается в природе каждого народа, как огонь и свет невидимо скрываются в кремешке. Приставь же губку либо трут, не пожалей руки и ударь кресалом и выкресишь огонь у себя дома, и не будешь ходить по соседним хатам с «трепетицею», кланяться и просить займи мне огня!.. Учителю подобает быть из среды народа русского, а не немцу и не французу. Не чуждому воспитанию должно быть привиту к русскому человеку, а своему родному. Нужно его уметь силой найти, выработать его из нашей же жизни, чтобы снова осмысленным образом его обратить в нашу же жизнь».
Из — под простонародной внешности Сковороды в значительной степени проглядывала та складка, которую наложил когда — то на него школьный схоластицизм. Влияние схоластической школы на Сковороду сказывается в языке его сочинений, характере изложения и даже в форме заглавий. Заглавие его сборника «сад божественных песней» отзывается школьным направлением и напоминает подобные заглавия южно — русских сборников проповедей, как напр. «Огородок Божией Матери» Радивиловского. Не без влияния школы, можно полагать, в Сковороде окрепла наклонность к странничеству. В Малороссии всегда были странствующие личности. Семинарское начальство, напр., отпускало иногда учеников на испрошение пособий, или репетиций. Такие ходоки занимались большею частию пением по домам и церквам, или проживали у священников и помещиков в качестве домашних наставников
