Странствующий Морф - [23]

Но в этот раз случилось нечто новое. На этот раз он получал удовольствие. Он упивался битвой. И теперь, после всего случившегося, он с нетерпением ждал возвращения этого ощущения, которое она вызвала.

Он задумался, насколько хуже это может быть? Его излишнее увлечение и стремление к возрождению тех ощущений силы и свободы ужасали. Это приводило к устойчивому пренебрежению моральным компасом, который вел его все эти годы. Он всегда переживал, что однажды сила черного посоха, магия которого управлялась Рыцарями Слова, окажется слишком большой для него. Простой факт, что практически не было границ его возможностей, и они определялись только силой приверженности и чувством правильного и неправильного тех, кто им владел, тревожил его с самого начала. Но он был уверен, что справится с этим, будучи еще молодым человеком, который полностью верил в себя. Он понимал риск, но он с готовностью принимал его ради возможности нанести ответный удар по демонам и выродкам, виновным в потере его семьи и его детства. Реванш был мощным стимулом, и он стал причиной принять эту силу, которую он, при других обстоятельствах, скорее всего избежал бы.

Но сейчас эта сила достигла в нем своего пика, овладела им и связала его, и он больше не был ее хозяином. Не то, чтобы он не мог управлять ею; мог. Не то, чтобы он был не в состоянии заставлять ее делать то, что нужно; с этим тоже справлялся. Но он понял, в то же самое время, что любое использование магии его посоха увеличит его только что обнаруженную тягу к ней. Не думая о магии, как неизбежном зле, он думал о ней, как о неудовлетворенной потребности. Он все больше хотел ее — ее вкус и ощущение, ее дикую пульсацию по всему телу, и чувство свободы, которое она пробуждала внутри него.

Он держал это в себе. Он не мог обсудить это с Призраками. Они лишь дети, и вряд ли поймут, о чем он говорит. Больше того, они зависели от него. Он не мог приземлить их знанием того, что он может быть не таким надежным, как они надеялись, что он может не оказаться хозяином магии, как, казалось, должно быть. Он не мог дать им повод сомневаться в нем.

Он пытался себя успокоить тем фактом, что он все еще жив. Это немалое достижение — сразиться с мятежным Рыцарем Слова и уцелеть. Раненый, но целый. Он пережил безумство другого и его темные цели. Он положил конец опасному врагу. Даже яд укуса гадюки, вонзенного в его тело в последнем усилии покончить с ним, не смог его убить. За это он в долгу перед Каталией; он задолжал ей свою жизнь. Ягуар, из всех остальных, поспешил осведомить его об этом. Она могла держать это при себе; вероятно, она так и поступила бы. Но у Ягуара образовалась неожиданная связь с ней, и ему не терпелось поделиться своими чувствами. Одним из способов сделать это было рассказать Логану, что она сделала, чтобы спасти его, когда казалось, что это уже невозможно.

Все эти мысли витали в голове Логана Тома на следующий день, когда он ехал на переднем пассажирском сидении Лайтнинга S-150 AV. Вел вездеход Винтик, его опыт за рулем, придавая свежую уверенность в его способность управлять машиной, иногда усложнялся практическим приложением. Он часто улыбался, явное свидетельство удовольствия от этой работы. Последние остатки болезни, которая овладела им после смерти Погодника, исчезли.

Речка тоже почти вернулась в норму. Она сидела на заднем сидении с Совой и Свечкой. Остальные ехали на телеге, даже Ягуар и Каталия, которые увлеклись разговором в задней части телеги, близко склонив свои головы. Крольчиха забралась на колени Ягуара и свернулась клубком. Парень, казалось, не замечал присутствия кошки, все его внимание было приковано к девушке. Странная парочка по всем меркам, однако, сработались. Это вызвало у Логана улыбку.

Они снова ехали на юг по покрытой трещинами и проросшими сорняками ленте шоссе через холмистую местность с лесами из скелетов мертвых или умирающих деревьев, серебристых, черных и бесплодных, с лишенными листвы ветками, таких же безжизненных, как оголенные кости. Их план состоял в том, чтобы продолжать двигаться по доступной асфальтированной части шоссе, пока не найдут пересекающую дорогу, уходящую на восток, где Ястреб оставил лагерь детей и воспитателей на берегах реки Колумбии. Передвижение по пересеченной местности, как шли юноша, Тесса и Чейни на запад, было невозможным с телегой, а бросить телегу означало, что большинству из них придется идти пешком. А это, в свою очередь, значительно замедлило бы их продвижение, и все согласились, что скорость была важнее.

Поездка дала Логану время обдумать свой отклик на магию, ощущения, которые она порождала, и что он должен сделать, чтобы жить с этим. Он понимал, что должен найти способ контролировать их, если не мог от них избавиться. Частое использование ужасной силы посоха могло вызвать привыкание, как любой наркотик. Он был рад, что оставил позади дни выслеживания и уничтожения рабских лагерей, что пошел на поиски странствующего морфа. Он нуждался в том, чтобы найти что–то новое, чтобы перестроить свой эмоциональный щит. Однако он прыгнул из огня да в полымя. Он сменил одну форму безумия на другую.