Странствия - [224]
Покончив с охотой на кита, мы отправились с острова Шеке в Оски и прибыли в крепость через час после захода солнца. Там все придворные приветствовали его величество, выражая ему на принятый здесь лад всяческую радость и ликование, поздравляя его со славной победой над китом и приписывая ему одному заслугу многих, ибо тлетворный порок лести настолько присущ всем дворам и домам знати, что даже среди варварских язычников он нашел возможность укорениться. Распрощавшись со всей своей свитой, король поужинал уединенно со своей женой и детьми, не желая даже, чтобы кто-либо ему прислуживал, ибо угощение происходило на половине королевы. Но нас всех пятерых, остановившихся в доме одного из своих казначеев, он пригласил и попросил нас из любви к нему поесть в его присутствии руками, как это принято у нас, потому что королеве это зрелище доставит большое удовольствие. Король немедленно велел накрыть нам стол всяческими лакомствами, очень чисто и вкусно приготовленными, которые приносили очень красивые женщины. Мы принялись за предложенные нам яства с большой охотой, причем шутки и любезности, которые говорили нам дамы, особенно же остроты, которые посыпались со всех сторон, когда увидели, что мы едим руками, доставили значительно большее удовольствие королю и королеве, чем все духовные драмы, которые им могли бы представить. Ибо, поскольку этот народ, как я уже не раз говорил, привык есть с помощью двух палочек, он почитает великой неопрятностью брать пищу прямо в руки, как это делаем мы.
Между тем одна очень хорошенькая четырнадцати- или пятнадцатилетняя дочка короля попросила свою мать позволить ей представить небольшую шутку, которую она хотела разыграть с шестью или семью подругами на предмет, о котором только что шла речь, что королева с согласия короля разрешила. Девочки скрылись в соседней комнате, где на какое-то время задержались, а те, кто не принимал участия в этой затее, развлекались тем временем на наш счет, отпуская в нашу сторону множество шуток и насмешек, заставлявших португальцев изрядно краснеть, по крайней мере, четверых из нас, ибо им это было внове, а языка они не понимали; что касается меня, то еще в Танишума мне пришлось присутствовать при подобной сцене, когда нас, португальцев, поднимали на смех, да не только в Танишума, но и в других местах. Впрочем, когда мы увидели, как искренне веселятся король и королева, шутки, сыпавшиеся на нас со всех сторон, стали казаться нам менее обидными. Но вот из внутренних покоев вышла весьма миловидная принцесса в выдержанном во всех подробностях костюме купца, с подвешенным на поясе мечом с золотой насечкой. Встав на колени перед королем и сделав церемонный поклон, она начала:
— Мужественный король и государь, хотя дерзость моя достойна сурового наказания из-за великого различия, существующего по божьему изволению между вашим величеством и моим ничтожеством, великая нужда, в которой я пребываю, заставляет меня закрыть глаза на все могущие проистечь от того последствия… Поскольку я стар, имею множество детей от четырех жен, с коими состоял в законном браке, а кроме того, крайне беден, я пожелал, как любящий отец, постараться не оставить чад моих в нищете. Движимый этим чувством, я попросил у моих друзей денег взаймы, на что некоторые из них ответили согласием, после чего я вложил мой капитал в некоторый товар, который за грехи мои никак не могу продать во всей Японии, почему я и решил обменять его на любой другой, который бы мне за него дали. Когда я горько жаловался на свою незадачу некоторым друзьям в Миоко, откуда я прибыл, они заверили меня, что ваше величество сможет оказать мне помощь. А посему, государь, умоляю вас, из сострадания к моим сединам, немощи, многочисленности чад моих и крайней нужде, соизволить помочь мне в моем бедственном положении, ибо, пойдя навстречу моей просьбе, вы окажете великую милость как мне, так и шеншико, недавно прибывшим сюда на корабле, поскольку в этом моем товаре они нуждаются более всех на свете из-за некого присущего им недостатка.
Пока произносилась эта речь, ни король, ни королева не могли удержаться от смеха, видя, что этот древний, убеленный сединами купец, имеющий стольких детей и терпящий такую нужду, не кто иной, как их юная и весьма красивая дочка. Но, сдержав на мгновение улыбку, король ответил с отменной серьезностью:
— Принеси образчики своего товара, и если это на самом деле нечто, способное пойти им на пользу, я скажу им, чтобы они его купили.
