Странствия - [169]

Что же касается пленников, о которых вы меня просите, то я с удовольствием разрешу им вернуться в Малакку, не потребовав даже выкупа. Я также прикажу возвратить им товары, которые, по вашим словам, были у них отобраны, ибо тот, кто просит со слезами на глазах, должен быть удовлетворен с особенной щедростью и получить больше, чем он просил.

Услышав милостивые слова короля, португальцы простерлись перед ним ниц. На следующий день он приказал вручить им свой указ, согласно которому в обязанность шабандару вменялось доставить пленников со всем принадлежащим им имуществом в столицу, что и было в точности выполнено. Товаров, спасенных от крушения, было, как я уже раньше говорил, на сумму свыше пятнадцати тысяч крузадо, и все это король милостиво вернул португальцам, все же прочее, что было на корабле, погибло во время бури.

В том же 1545 году, спустя два или три месяца, королю Сиама потребовалось дать отпор королю Тупарахо ^{331}, вторгшемуся в его земли со стороны Пасилоко. Разрушая и грабя наименее защищенные селения на сиамской границе, неприятель подходил уже к крепостям Шивау и Лантор, от которых зависела безопасность государства, с намерением их осадить, когда король самолично решил спасать свое государство. С этой целью он разослал по всему королевству двадцать полковников, наказав им в двадцатидневный срок набрать солдат и явиться с ними в столицу, откуда король собирался выступить. Набиравшим велено было под страхом тягчайших наказаний не освобождать ни одного способного сражаться мужчину, за исключением больных, бедных и стариков свыше шестидесяти лет, при этом каждому вербующему была отведена определенная провинция. Одному из полковников, по имени Киай Раудива, человеку знатному и храброму, выпало на долю ехать в провинцию Банша, где живут весьма состоятельные люди, обладающие большим количеством денег и имущества. Народ этот весьма любит жить в свое удовольствие и большую часть времени тратит на пиры, игры и прочие времяпрепровождения. Когда Киай Раудива попытался, как ему было приказано, заставить их идти на войну, они выразили свое недовольство, ибо считали военную службу слишком непосильным ярмом для людей, привыкших к привольному укладу жизни. Самые богатые из них посовещались и решили взяткой избавиться от этого похода. Они тотчас же сложились, и собранную сумму отнесли полковнику. А так как деньги повсюду могучая сила, способная все победить и против которой никто не может устоять, полковник Раудива внял просьбе богачей, и все они остались у себя дома. Однако взамен ему пришлось набрать всяких стариков, больных, калек и бедняков, пренебрегая данным ему наказом. Когда Раудива прибыл со своими рекрутами в Одиа, ему пришлось привести их на смотр королю, как это делали все прочие полковники. Едва король из окна своего дворца увидел бедно одетых стариков, среди которых были и больные, причем ни один не привлек его внимания, он велел привести к себе четверых, шедших в одной шеренге, — все они были люди старые и, по-видимому, нездоровые. Король спросил, сколько им лет, чем они болеют и почему так дурно одеты, и все они в один голос рассказали ему, как производился в Банша набор; услышанное привело короля в крайнее негодование. Он немедленно призвал к себе Киая Раудиву и после очной ставки приказал связать его по рукам и ногам, а затем расплавить пять турм серебра и в своем присутствии влить их ему в рот, отчего тот немедленно умер. Увидев, что он мертв, король сказал:

— Если пяти турм серебра было достаточно, чтобы уморить тебя, как мог ты думать, что пять тысяч, которые ты получил взятками, чтобы освободить всяких трусов из Банша, не убьют тебя? Да простит тебе бог твою алчность, а мне — мягкость наказания, которому я тебя подверг.

И тут же приказал обыскать дом полковника, откуда королю принесли найденные там пять тысяч турм (на наши деньги шестьдесят тысяч крузадо), которые король велел у себя на глазах распределить между старыми, больными и бедными рекрутами Раудивы, коих было более трех тысяч и коих он распустил по домам, наказав им молить бога за здравие его, короля; тех же, кто дал полковнику пять тысяч турм взятки, велел переодеть женщинами и сослать на остров Пуло-Катан, отобрав у этих трусов имущество и распределив его между теми, кто лучше всего сражался с врагом.

Был и такой случай: как-то раз король заметил, что один из ста шестидесяти португальцев, которых он взял с собой в поход, несколько отстает от своих товарищей во время удачного нападения, когда наши отбили захваченный неприятелями главный форт города Лантора. Он приказал ему вернуться в Сиам, так как он был не такой, как те португальцы, что были с ним, и запретил ему, пока он будет находиться в Сиаме, выходить из дому и называть себя португальцем под страхом, что ему сбреют бороду, как уклонившимся от службы франтам из Банша, ибо он такой же трус, как и они. А остальным, которых, как я говорил, было сто шестьдесят человек, за доблестный их поступок велел увеличить жалованье втрое, не взимать никаких пошлин с их товаров и дать им право в любых местах его королевства возводить церкви, в которых будут поклоняться португальскому богу, ибо ясно было, что он много лучше всех прочих божеств. Эти примеры и многие другие в том же роде, которые я мог бы привести, говорят, как великодушен и добр был по природе своей этот монарх, хотя и был язычником.