Странствия - [12]

Судно это было весьма красивым трехмачтовым кораблем, принадлежавшим купцу из Вила-до-Конде по имени Силвестре Годиньо, каковой корабль другие лиссабонские купцы зафрахтовали на острове Сан-Томе для перевозки большой партии сахара и рабов. Несчастные ограбленные, оплакивавшие свою злополучную судьбу, расценивали свою потерю в сорок тысяч крузадо. Как только корсары увидели себя обладателями столь богатой добычи, они изменили свое первоначальное намерение и взяли курс на Францию, забрав с собой несколько наших, чтобы они помогли им управляться парусами на только что захваченном судне, остальных же, среди которых были особенно пострадавшие от побоев, они приказали выбросить ночью, нагих и босых, на берег у Мелидес. Эти несчастные на следующий день добрались до Сянтьяго-де-Касена, где местные жители весьма заботливо снабдили их всем необходимым, особенно же пеклась о них одна местная сеньора донья Беатрис, дочь графа де Вильянова и супруга Алонсо Переса Пантохи, коменданта и губернатора помянутой крепости.

После того как раненые и больные понравились, каждый из них пошел туда, где, как ему казалось, он вернее всего может добыть средства к существованию, а я, горемычный, вместе с шестью или семью другими такими же обездоленными, направился в Сетубал, где судьба мне улыбнулась: я попал к одному из придворных магистра ордена Сант-Яго ^{6}по имени Франсиско де Фариа, у которого прослужил четыре года, в награду за что он передал меня в качестве камердинера самому магистру ордена, и у этого последнего я прослужил еще полтора года.

Но так как жалованья, которое и те времена принято было давать в домах вельмож, мне не хватало для прожития, я решил сесть на корабль и отправиться в Индию хотя бы с малыми средствами, предоставив себя на милость судьбы, что бы она мне ни уготовила — лихо или благо.

Глава II

Как я покинул родину и отправился в Индию и о событиях, происшедших с армадой, на которой я находился

Марта одиннадцатого числа 1537 года я покинул родину с армадой, состоявшей из пяти кораблей, на которой не было флагмана, а каждый корабль подчинялся только своему командиру. Командиры эти были следующие: на «Королеве» — дои Педро де Силва по прозвищу «Петух», сын адмирала графа дона Васко да Гамы, останки которого он на этой самой «Королеве» доставил в Лиссабон, где по указанию короля дона Жоана, находившегося тогда в столице, прах этот был встречен с большими траурными почестями и пышностью, чем когда-либо удостаивались, подданные короля; на корабле «Святой Рох» — дон Фернандо де Лима, сын Диого Лопеса де Лимы, губернатор крепости Гимараэнс, который в следующем, 1538 году пал, защищая крепость Ормуз ^{7}, будучи ее комендантом; на «Святой Варваре» — его двоюродный брат Жорже де Лима, который должен был занять пост коменданта Шаула; на корабле «Морская пена» — его постоянный командир Лопе Вас Вогадо, и, наконец, на «Галисийке», вместе с которой погиб впоследствии Перо Лопес де Соуза, некий Мартин де Фрейтас, уроженец острова Мадеры, убитый в том же году в Дамане с находившимися там под его началом тридцатью пятью человеками.

Все эти суда, следуя обычным для каждого курсом, по милости господа нашего прибыли благополучно в Мозамбик, где мы застали на зимовке корабль «Святой Михаил», капитаном и владельцем которого был Дуарте Тристан. Корабль этот отплыл впоследствии на родину с весьма ценным грузом, но на пути исчез бесследно, и по сю пору неизвестно, что с ним произошло, как за прегрешения наши это часто случалось на путях в Индию.

После того как эти пять кораблей пополнили свои запасы и приготовились к отплытию из Мозамбика, комендант крепости ознакомил их капитанов с приказом губернатора Индии Нуно да Куньи, согласно которому все португальские суда, зашедшие в течение настоящего года в Мозамбик, должны были направиться в Диу и оставить своих людей в этой крепости, ибо ожидалось нападение турецкой эскадры на Индию. Причиной тому была смерть султана Бандура, короля Камбайи ^{8}, которого губернатор умертвил истекшим летом. Приказ немедленно обсудили на совете, причем было единогласно решено, что из пяти судов три корабля королевского флота направятся в Диу, как этого от них требовали, а два других, принадлежащие купцам, пойдут в Гоа ^{9}, так как иначе пришлось бы выплачивать возмещение за понесенные ими убытки, как это уже раньше случалось.

Господу нашему было угодно, чтобы и три королевских корабля, направлявшихся в Диу, и два торговых судна, шедших в Гоа, благополучно достигли своего назначения. Когда сентября пятого дня того же 1538 года все три корабли бросили якорь у бара Диу ^{10}, Антонио де Силвейра, брат Луиса де Силвейры, графа де Сортельи, который в то время исполнял обязанности коменданта, весьма обрадовался португальцам и принял их со всякими почестями, не только держа за свой счет открытый стол для более семиста человек команды, но также все время заботясь об ее нуждах и одаривая ее деньгами. Последняя, видя такую щедрость и изобилие, а также что ей исправно платят содержание и кормовые, почти вся решила остаться в крепости, — таким образом, чтобы удержать в ней людей, не потребовалось никаких строгостей и угроз суда, к которым обычно приходится прибегать в крепостях, коим предстоит осада.