Странный талант Винни - [16]

Мариса одной рукой взяла стоящий посреди стола пузатый чайник и наполнила чашки какао, не пролив ни капли.

В комнате Нинетт было всего четыре стула, и Винни с Сесилией так и остались стоять у стола, с благодарностью потягивая горячий сладкий напиток.

– Что это там? Чертёжная доска? – спросила Винни, нарушив тягостное молчание.

Нинетт опять сначала ответила знаками и выразительной мимикой, но потом написала на бумаге несколько слов: «Раньше я придумывала узоры для упаковочной бумаги в Ливерпуле, откуда я родом».

– Раньше? А теперь не придумываешь?

– «Зачем? Её всё равно рвут, разворачивая подарки», – прочитала Винни. «Ох! Как это грустно». – Я очень люблю обёрточную бумагу, без неё совсем не то!

«Я хотела, чтобы в моём контракте было указано: дизайнер обёрточной бумаги, которую запрещается рвать».

– И что, приняли такой пункт?

«Нет. Я ушла, не сказав ни слова», – ответила женщина.

Винни невольно улыбнулась, не сказав ни слова. Понятное дело!

– Ты всё правильно рассказываешь, – вмешался Хьюго, – хотя до этого ты… ну, не важно. – Он досадливо взмахнул рукой: – Опустим незначительные подробности.

– А ты, Мариса? – спросила Сесилия.

– Мариса не видит, – сообщил Генри и облизнул верхнюю губу, убирая полоску какао. – Раньше она была поваром, готовила еду для детей.

– Теперь я уже не повар, – сказала Мариса, ни к кому в особенности не обращаясь, и покачала головой: – Нет.

– Понятно, а почему? – не отставала Сесилия.

– Нет. Совсем. Нет.

– Это мы поняли, – Сесилия нетерпеливо прищёлкнула ногтем по чашке, однако Мариса лишь сложила руки перед собой на столе, соединив запястья, как если бы их связали.

– Тебя арестовали? Ты что-то сделала детям?

– Сесилия! – с упрёком воскликнула Винни.

– Сделала что-то детям?! Я?! Нет! Но меня хотели посадить в тюрьму за то, что я сделала. Меня обвинили… несправедливо, нечестно, и я сбежала от суда!

Хьюго приложил к губам указательный палец. «Оставьте её в покое», – видимо, пытался он сказать. Нинетт кивнула в знак согласия с Хьюго.

– Я тоже… не могу вернуться туда, где жил раньше, – печально вздохнул Хьюго.

– Куда «туда»? В цирк? – вызывающе засмеялась Сесилия, прежде чем Винни успела вставить хоть слово.

– Вы ошибаетесь, милочка! – Хьюго поправил шляпу. – Мне не в чем себя упрекнуть – за исключением, возможно, нетерпения, с которым я ожидаю возобновления производства лакричных леденцов, – пояснил Хьюго. – Такая трагедия! Настоящая драма.

«Неужели? – хотелось спросить Винни. – И как это весь мир и королева пока обходятся без лакричных леденцов?» Наверное, Хьюго просто скучает по работе.

– А это вам зачем? – вдруг спросила Сесилия, показывая на лежащие на столе сантиметр, стетоскоп, каким врачи слушают пациентам сердце и лёгкие, и список каких-то чисел, озаглавленный написанным большими буквами именем «ГЕНРИ».

– Ни за чем.

– Ага, так я и поверила! Почему здесь имя моего брата? – Сесилия прищурила зелёные глаза и стала очень похожа на бабушку, о чём Винни, конечно же, никогда бы сестре не сказала.

– Мы его обследуем. Хотим выяснить… – Хьюго оборвал себя, не договорив.

– Выяснить что? Что вы у него ищете? – Винни нахмурилась. Странная троица – но неужели они действительно могут сделать Генри что-то плохое?

– К сожалению, в настоящее время мы больше ничего не можем вам сообщить. – Хьюго виновато пожал плечами.

– А почему бабушка с дедушкой не разрешают нам приходить к вам, а вам запрещено с нами разговаривать?

– Этого мы тоже не можем сейчас объяснить, – ответил Хьюго.

– Это как-то связано с тем, что происходит на втором этаже? – спросила Сесилия. – Что ты там видел, Генри?

– Там всё зелёное и пахнет зеленью, – сообщил Генри.

– Об этом мы тоже говорить не будем, – вздохнула Мариса.

– Но на один-то вопрос вы можете ответить?! – Винни возмущённо сжала в карманах кулаки, сдерживая проснувшийся гнев. – Зачем на крыше осьминог? И та круглая штука? Это наблюдательный пост?

– Мне правда жаль, но мы ничего не можем вам рассказать, – снова вмешался Хьюго.

– Ну хватит, пошли отсюда, – сказала Сесилия и за руку стянула Генри со стула.

Белоснежка Нинетт промолчала, потому что была глухонемой, да и остальные двое проводили взглядом выходящих из комнаты детей, не сказав ни слова.

– Они не хотят нам ничего рассказывать! Совсем ничего! – кипя от возмущения, бормотала Винни, когда они спускались по лестнице. От охватившего её гнева перехватывало горло. Хотелось что-то сломать, разбить вдребезги, дать выход бушующей ярости. Она и не помнила, когда в последний раз так сильно злилась.

– Мы обязательно выясним, что здесь творится! – мрачно усмехнулась Сесилия.

«А мне надо бы поучиться держать себя в руках», – подумала Винни.

– На втором этаже растёт лес, – вдруг проговорил Генри.

– Лес?! – изумлённо воскликнули сёстры.

– И некоторые ветки пролезли в лифт и меня укололи.

– Укололи?! – хором переспросили Винни и Сесилия.

– А я кое-что оторвал на память.

Если бы дети только знали…

Его камера наблюдения хоть и работала не без проблем, но в последние дни исправно передавала фотографии. На снимках дети были хорошо видны, все трое на заднем сиденье автомобиля – повыше, пониже ростом и совсем малыш. Они прибыли.