Странный дом, Нимфетки и другие истории - [26]

Что-то горячо обсудив, братья и сестры выпили на посошок, причем Люба на этот раз разумно отхлебнула из стакана совсем немного, а остальное выплеснула в кусты, но попала почему-то на джинсы удалившегося отлить Антоши. Тот грязно выругался и заметил, что в Сосновом нет спасенья от двух вещей: от комаров и пьяных шлюх. Девочки благоразумно решили, что это замечание к ним никак не относится. Провожать нимфеток навяливался было и наш неопытный Гашик, но его услуги были так дружно отвергнуты двумя выделившимися парочками, что он скис и потерянно опустился на еще теплое от задниц его брата и понравившейся ему девицы бревно. Леня немедленно налил другу портвейна из новой бутылки и предложил выпить на брудершафт, но младший Вулич отказался.

По парам наши персонажи отправились в свой последний, перед окончательным слиянием путь. То ли станций, где жила Надина родственница, было несколько, то ли мелкая Любка все же настояла, чтоб ее доставили именно в «Искорку», однако парочки через пять минут разбрелись в совершенно разные стороны смешанного сосново-елового леса, где, читатель, так легко заблудиться неопытному малышу. Через несколько минут голоса Дрона, Гаррика, Нади и Леночки естественно слились с ночными шумами… Проводив удачливых приятелей жадными глазами, оставшиеся откровенно загрустили, и Яблоч немедленно принялся за исполнение песенки собственного сочинения о друзьях-предателях и несчастной любви. Гашик, пошатнувшись, встал и взял игруна за плечо, пьяно заметив ему: «Антошка, если Дрон ее вые…, я его убью! Ты понял меня, а? Она же такая еще…». Яблочкин, положив гитару на колени, с трудом освободился от цепких рук безутешного Гашика и мотнул головой в сторону леса: «Они же просто шлюхи, Гашик! Ты что не понял? Если он ее сделает, я похлопаю ему в ладоши».

Леня Прен, поглядев на небо, с чувством выпил порцию водки, закурил Примачка и важно заметил: «Человек полагает, что он свободен, если ему дозволено поступать произвольно, но в произволе – то, пацаны, и есть главная причина несвободы!». Гашик сразу переместил свое внимание на Прена и задумался. «Это Гегель, пацаны, но как точно сказано!» – пояснил Лёня и выдул изо рта целое облако дыма. А ведь у него, алкаша, все ж было «отлично» по философии, что там говорить! Яблоч устало зевнул: «Пора спать, че тут комаров кормить?».

Гашик рухнул на бревно и обхватил голову руками. Возле едва дымящего костра стало совсем тихо и скучно.

Часть 2

из которой читатель узнает, как весело проводили время два студента и две нимфетки

Старый потасканный лев институтских дортуаров Дрон Вулич недолго проводил разведку на предмет любовных желаний Любы-маленькой, почти сразу приступив к лобковой атаке. Добравшись до первого подходящего пня в глубине лесочка, где уж точно никакого намека ни на «Искорку», ни на «Медик» не было, студент основательно уселся на него и водрузил Любку к себе на колени. Продлив поцелуй девчонки до предельно возможного, Дрон, не забыв сунуть неуместные теперь очки в карман рубашки, без долгих подходов и обильных средневековых рассуждений принялся стаскивать с нимфетки пресловутые желтые штанишки… Первые секунды Любашка не знала, что и сказать грубоватому кавалеру, однако когда толстые и жадные пальцы старшего Вулича вовсю загуляли по ее маленькой и неглубокой «ласочке» (привет мистеру Лоуренсу!), нимфетка нашла нужным возмутиться:

– А че это ты… эй-ой, там делаешь?

– Молчи, молчи, сучушка… Получай удовольствие, – тихо шепнул нимфе похотливый Дрон и продолжил поступательные движения рукой.

– Да что вы делаете! – взвизгнула Любка, переходя, как и положено в разговоре со старшими, на «вы». – Немедленно перестаньте!

– Счас мы трахнемся (чмок!) по-быстрому, и я отведу… – Дрон в экстазе припал влажными губами к ее пряным волосам. Люба бешено замотала головой. – И я отведу тебя в твой лагерь. Поняла?

– Не согласная я… понял, козел? – заскулила попавшая в переплет милашка.

– Почему это? – удивился Вулич.

– Во-первых, я еще девочка… – при всей пикантности своего положения Любка попробовала устроиться на коленях партнера удобнее и даже начала загибать свои маленькие пальчики. – Во-вторых…

– Ах, ты тварь бесстыжая! – искренне возмутился Вулич. – Девочки, между нами, ночью спят, а не шастают по лесу с пьяными мужиками. – Парень от души похлопал левой рукой нимфу по загривку, правая же осталась там, где была. – Теперь ясно тебе?

– Да, но… Я заблудилась, мы, то есть… – нимфетка, чувствуя, что шансов уцелеть практически не остается, напоследок пыталась апеллировать к русской сказке про Машу и Мишу. – Тебе же потом уроют за это…

– Ой-ей-ей! – Дрон просто возмутился таким неуместным использованием национального фольклора. – Да как тебе не стыдно-то?!

– Мне стыдно? – озадачилась Любка.

– А кому, мне? Ну и нравы у вас…

И то правда, читатель, если нимфетка Люба еще отдаленно могла напомнить сказочную девочку, шатавшуюся по лесу днем и ночью и забиравшуюся в чужие хоромы, то клубничник Вулич менее всего был похож сейчас на добродушного сказочного медведя. Дрон, пылая страстью, рывком извлек Любку из ее узковатых штанов, попутно стащив и кроссовки с уже ослабленной шнуровкой, и попытался отбросить их в сторону, затем весьма аккуратно стянул с девчонки ярко блеснувшие в темноте светлые плавки, не взирая на некоторое сопротивление с ее стороны. Лишь после этого стьюдент принялся расставаться с собственной одеждой. Извернувшись, взбешенная нимфетка с досады цапнула Вулича за правое плечо, но Дрон этого почти не почувствовал. Поправив рукой вздыбившуюся плоть, Вулич осторожненько стал насаживать на нее партнершу, что нежное бормоча при этом.