Странный брак - [57]

Залезть на каменную стену, со всех сторон окружавшую замок, нечего было и думать — она сплошь была утыкана острыми гвоздями. Юноша побежал дальше, надеясь где-нибудь отыскать лазейку. Он задыхался, обежав весь парк, но ни единой щели в этой бесконечной стене не нашел.

Значит, он тоже пленник? Что же предпринять? Дождаться Дёри, схватиться с ним, размозжить ему голову и освободить друга! Но благоразумие подсказало, что он слаб и обретет силу, только перебравшись через стену, окружавшую замок. Но как это сделать?

У самой стены росла могучая липа, крона которой почти соприкасалась с ясенем из соседнего сада. Вот если б удалось перепрыгнуть на этот ясень и вырваться на волю! Мысль неплохая!

Жига ловко лазил по деревьям. Он снял сапоги (в те времена господа тоже носили сапоги с короткими голенищами), связал их за ушки какой-то травинкой и, перекинув через плечо, стал быстро карабкаться на дерево.

И как раз вовремя, потому что не успел он добраться до верхушки, как послышался грозный голос Дёри:

— Обыскать все, он должен быть где-то здесь! Найти во что бы то ни стало! Он никак не мог выбраться со двора!

Сердце Берната громко стучало, он замер, боясь, как бы шорох листвы не выдал его.

А шаги приближались… Это жандармы шарили в кустах, разыскивая беглеца.

Дёри подошел к домику садовника и громко позвал Йожи Видонку:

— Эй, столяр, не видал ты здесь молодого барина?

— Нет, ничего не видел. Только черную кошку.

— Чтоб ты подавился ею, осел!

Затем они принялись о чем-то шептаться, но как ни напрягал Жига свой слух, не мог разобрать ни слова, хотя вечерний ветерок и дул в его сторону.

Вскоре жандармы удалились в западную часть парка, где была расположена беседка и кегельбан. Воспользовавшись этим, Жига стал карабкаться на дерево с ловкостью белки (опасность умножила его силы), а добравшись до того места, где ветки деревьев почти соприкасались, ухватился за большой сучок и смело перебросился на соседнее дерево. Но в этот самый момент травинка, которой он связал сапоги, лопнула, и один сапог шлепнулся на землю в парке Дёри, а другой вместе с его обладателем благополучно очутился за стеной — в усадьбе Ижипь.

Чутким, как у зайца, ухом Жига расслышал, как переговаривались между собой жандармы:

— Тсс, что-то хрустнуло, слышал, а, Кажмари?

— Нет, это вон там в углу кошка с дерева прыгнула.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Большая беда излечивает малую

Бернат вздохнул свободнее, лишь потеря сапога вызывала у него чувство досады. Он хорошо представлял себе, как смешно выглядит босиком, — но что же делать, не может же он надеть один сапог и хромать, как Гораций в своей "Ars poetica" [ "Искусство поэзии" (лат.)] храбро мешавший ямб с хореем. Жига задумался. Эхе-хе, дурная это примета! Чем может он теперь помочь Яношу? Даже в изодранном платье и дырявой шляпе человек остается человеком, босиком же и Наполеон не Наполеон. Бернат порылся в памяти, перебирая события всемирной истории, и отыскал лишь одну успокоительную аналогию: однажды, убегая с поля битвы, Михай Телеки[29] увяз в грязи; ногу-то он вытащил, хоть и с трудом, а сапог так там и остался.

"Ну что ж, — подумал Бернат, — что потеряно, того не вернешь. А сейчас — скорей отсюда!" Крадучись, он пробрался через сад Ижипь и, никем не замеченный, достиг их дома.

Идти напрямик через двор было небезопасно — мало ли тут разной челяди. Держась поближе к каменной ограде, Жига обогнул дом. Заглянув в единственное освещенное окно, он увидел одну из барышень Ижипь. Она сидела у стола и забавлялась с белым мопсом: ласкала и гладила собачку, завязывала на ее шее голубой бантик.

Жиге невольно вспомнилась история с шимпанзе, и ему пришла в голову озорная мысль: положить на окно уцелевший, но теперь уже ненужный сапог, — вот была бы пища для догадок!

Еще два-три шага, и вот Жига на дороге. Он свободен, как птица! Но что предпринять? Кому жаловаться? Кого звать на помощь? Здесь ведь все зависят от Дёри и боятся за свою шкуру.

Поразмыслив, Жига двинулся к корчме достопочтенного То-ота. Ему трудно было идти босиком по камням и рытвинам, но он шел и шел вперед, задыхаясь от быстрой ходьбы (бежать он не решался, не желая привлекать к себе внимание). Встречные удивленно вглядывались в темноту и, не слыша шагов, решали, что это какой-нибудь босоногий бродяга.

В домике корчмаря светилось только одно окошко. Когда Бернат постучался, Тоот как раз собирался раздеваться. Его хозяйка, лежа на краю постели и оставив место у стены для своего супруга, курила трубку.

— Кто там? — спросил Тоот и приоткрыл окно.

— Это я, прохожий студент.

— А-а!! Я из тысячи узнаю ваш голос. Сейчас открою. Иоганна, дай-ка ключ, он у тебя под подушкой.

Господин Тоот взял свечу и вышел. Впустив студента в питейный зал, он крайне удивился, заметив, что Бернат босой.

— Ах, произошли кошмарные события, ужасная история!

И Бернат подробно рассказал обо всем, что случилось.

Добрый малый ушам своим не верил. Он то и дело скреб затылок и в такт рассказу покачивал головой, руки его непроизвольно сжимались в кулаки; широко раскрытыми глазами он уставился на Берната, — по всему было видно, что трактирщик сильно взволнован.