Странный брак - [53]

И этих двух языков было достаточно, чтобы дворня не понимала господских разговоров; если дворяне жили в словацкой деревне, разговорным языком у них был венгерский, если деревня была венгерской, господа говорили по-словацки.

— Подобный обычай приведет к тому, что венгерский язык совершенно исчезнет, — возмущался молодой Бернат.

Священник тотчас же выступил на защиту словацкого языка и принялся доказывать per longum et latum [Весьма пространно (лат.)] что и Арпады говорили по-словацки. Он добавил, что именно на эту тему он пишет сейчас ученый трактат, который собирается послать в село Банячка на рецензию господину Ференцу Казинци.

Молодой юрист рассердился и резко ответил:

— Что ж, пошлите! Похвалит ли — не знаю, а бумага ему всегда пригодится.

Однако поп не сдавался и стал развивать мысль, что древние венгры, прибыв на новую родину, не привели с собой достаточного количества женщин своего племени и брали в жены белокурых славянок. Отсюда в венгерском языке появились славянские названия предметов домашнего обихода. И вполне вероятно, что дети их говорили на языке своих матерей, а не отцов, которые почти все время проводили в седле, совершая далекие походы под предводительством Лехела и Ботонда.

— Может быть, в отдельных случаях так оно и бывало, но только среди простого люда. Сами же Арпады никогда не вабывали своего родного языка.

— Так почему же они дали комитатам словацкие названия — Новиград вместо Нограда, Черноград вместо Чонграда, и даже своей резиденции дали словацкое имя Вышеград?

Бернат раздраженно замахал руками.

— Из этого ничего не следует. Народ издревле так назвал эти города и области, а короли сохранили старые названия, потому что венгры всегда были довольно терпимы. И сказать по правде, господин священник, иноземные попы усиленно обхаживали нашего святого Иштвана[26] и внушили ему угодные духовенству ложные политические догмы, вроде: "Народ, говорящий на одном языке, слабый народ". Эту формулу наверняка придумал какой-то поп, а король только повторил ее; что же касается потомков, то они свято в нее поверили.

Тут вскипел священник Сучинка:

— По тому времени изречение было мудрым. Может быть, сейчас это изречение и потеряло свое значение, но принадлежало оно самому святому Иштвану. Что же касается меня, то я не сторонник этого изречения, ибо утверждаю лишь то, что и с годами не теряет силы. Первые Арпады, вне всякого сомнения, в течение определенного времени говорили по-словацки. Названия городам мог давать народ, а имена своим детям при крещении все же выбирали лишь сами родители. Князей называли по-словацки — Бела, а ведь Бела не что иное, как словацкий перевод латинского "Альберт"; alba eguale, то есть белый, по-словацки — Бела.

Жига еще больше рассвирепел.

— Надо бы запретить вам, попам, переводить бумагу и чернила, иначе вы все исказите! Бедная наша история! Как ее изуродовали еще в самом начале, когда ею занимались вы, попы! Короля Кальмана[27] за то, что он боролся с суеверием и насаждал просвещение, оклеветали, объявив его горбатым.

— Вы протестант, господин студент? — спросил священник.

— Убежденный.

— Тогда все понятно.

— Разумеется, вам понятно и то, — презрительно заметил Жига, — почему попы сделали Кальмана горбуном?

— Ну, если вы считаете, что это неправда, то докажите, что у него была прямая спина.

— Ясно и без доказательств. Будь у него такой физический недостаток, его никогда не избрали бы предводителем крестоносцев. Ведь в те времена только физическая сила и мужественная внешность могли импонировать войскам. Да, много воды утекло с тех пор, и все же Евгения Савойского император долгое время не хотел принять в армию потому, что принц был уродлив. Просто невероятно, что историки лишены элементарной логики и до сих пор принимают всерьез глупые поповские измышления.

— Вы, молодой человек, большой враг духовного сословия!

— Я враг семинарий, потому что они воспитывают вас лицемерами.

— А я враг светских школ, потому что они вас воспитывают грубиянами.

— Это что, намек?

— Как вам будет угодно.

— Я попрошу…

Спорщики, как два петуха, готовы были вцепиться друг в друга. Глаза попа метали молнии, губы дрожали (безусые губы часто многое выдают). Бернат просто кипел от негодования и с трудом сдерживал свой гнев. В этот момент в комнату на цыпочках вошел гайдук Гергей и, наклонившись к священнику, прошептал ему на ухо:

— Уже начинается. Вас ждут.

Гневные искры мгновенно погасли в глазах попа, он побелел как полотно, поднялся и торопливо вышел вслед за слугой.

Жига очень удивился. Начинается? Что может начинаться? Все в этом доме окутано какой-то таинственностью. Всюду тайна! Таинственно шелестит листва деревьев; тайна витает в воздухе, в сизом дымке, поднимающемся из маленькой трубы домика, где живет садовник.

"Эх, глупости! Все это плод воображения, — успокаивал себя Жига. — Интересно все же, где пропадает Янош? Что они с Дёри могут обсуждать так долго? Не пойти ли за Яношем?" — подумал он, но тут же отказался от этого: неудобно врываться и мешать разговору, когда тебя не звали.

Он посидел еще немного на террасе, ожидая, не придет ли кто. Но в доме было тихо и безлюдно. От домика садовника потянуло отвратительным запахом. Что за черт?