Странный брак - [31]

Пирошка подумала про себя: "В меня уже угодила одна искорка, и она причиняет мне немало бед". Слуга Мартон крикнул кузнецу:

— Эй, мастер, скорей сюда, работа есть!

— Что вы хотите? — неприветливо спросил тот.

— Разве не видите, барышня Хорват пришла?

— Вижу, не слепой, — протянул кузнец.

— Давайте-ка побыстрее, наточите ей топорик.

— Некогда сейчас, — буркнул мастер.

— Как так некогда? — сердито бросил слуга.

— Лошадь лечу, — пояснил кузнец. — Лошадь-то больная, а барышня здоровая, — значит, может подождать. Раньше нужно помочь больному, — спокойно продолжал он, забинтовывая заднюю ногу лошади тряпкой, смазанной какой-то кашицей (лечением лошадей также занимались в те времена кузнецы).

Неприветливый ответ мастера рассердил слугу.

— Ну и ну, хорошо же вы принимаете барышень, что к вам пожаловали!

— А зачем им сюда жаловать? — усмехнулся кузнец. — Что общего у моего ремесла с барышнями, тёзка Мартон? Барышня на своих туфельках подков не носит. У них железо только на талии, в корсетах. И хоть я железных дел мастер, да только барышням эти железки вделывают портные — жалкая, мелкая порода! Тоже осмеливаются прикасаться к железу! Одна обида кузнецам от этих портных! Так что я никакого отношения к барышням не имею.

К счастью, мадемуазель Фрида ни слова по-венгерски не понимала, а то б она давно уж оскорбилась и ушла. Пирошка же смутилась и потихоньку, как вспугнутая овечка, стала пятиться назад.

Но кузнец был, в сущности, добрый малый, только любил перечить. Он поносил все на свете — попов, сельского старосту и всех вышестоящих, но пожалел бы иззябшую под дождем кошку и в холодные зимние ночи оставлял окна своей кузницы открытыми, чтобы воробьи могли залетать туда погреться.

— Ну, где ваш топор? — обратился он к слуге, кончив возиться с лошадью. — Что? Этим топориком барышня работает? С ума посходили господа, что ли? Э, нет, голубушка! Не для тех эта работа, кто кофеек попивает! Одно-единственное средство у бедняков добывать себе пропитание — топор, так и на него господа руку наложили… Прямо скажу вам, глупая эта мода, где бы они ее ни подобрали! Намедни вот тоже приходил юный граф Бутлер, просил насадить ему топорище. Дай бог, чтобы отныне господа рубили нам дрова! Ведь рубили же мы для них тысячу лет.

Слуга испуганно посмотрел на барышню: не обиделась, ли она на злые речи кузнеца? И весьма удивился, увидев, как сияет у нее лицо, словно никто в жизни не говорил ей более приятных слов, чем этот грубиян-кузнец.

Граф Бутлер тоже сделал себе топор! Теперь-то она знает, кто та добрая фея, что вместо нее срубала березки в лесу. Теперь ей все, все известно! И она вдруг стала очень умной и очень предусмотрительной, — потому что разгадала эту первую большую тайну, — и к тому же сильной: теперь ей ничего не стоило срубить березку в Бернеше. Топорик ее так громко стучал, что старый Хорват услышал его еще издали.

Подойдя к дочери, он с участием спросил, не устала ли его малютка? Девушка весело отвечала:

— Я целый лес могла бы вырубить!

— Ну, слава богу! Теперь ты можешь понять, какая сила заключена в труде!

— А ты, папочка, подстрелил что-нибудь?

— Одного зайца да одного цыгана, — с улыбкой ответил старик.

— Неужели насмерть? — испуганно спросила девушка.

— Зайца — да, а цыгана только слегка. Он, бедняга, грибы собирал, а я гляжу, что-то чернеется, шевелится в кустах, — взял да и выпалил.

— Сильно мучился, бедняжка?

— Сперва стонал, но я догадался отдать ему зайца.

— И он был доволен?

— Сначала, видно, решил, что мало, да я его утешил, сказав: "Послушай-ка, милый человек, ведь было бы куда хуже, если б я убил тебя, а зайца ранил. К тому же заяц не получил бы убитого цыгана, как ты сейчас получаешь подстреленного зайца". И он со мною согласился.

И старый барин добродушно рассмеялся над своим охотничьим приключением.

В общем, это был добрый человек, его умные серые глаза всегда светились весельем и озорством. Только одевался он действительно странно. Говорят, он стремился подражать в одежде графам Андраши, а это было очень смешно, потому что все Андраши были высокие, сухие, с походкой, полной достоинства, а Хорват — маленький человек с брюшком, с толстой шеей и короткими ногами. Носил он сюртук а-ля Гете, шею до самых ушей обматывал черным шелковым платком, штаны шил из модного тогда грацкого сукна: по серому фону были вытканы маленькие альпийские стрелки с ружьями и собаками. Настоящая картинная галерея! Множество одинаковых людей и собак на штанах спереди и сзади — зрелище весьма любопытное! Не удивительно, что сельским ребятишкам доставляло немалую радость видеть барина шагающим в этих штанах по улице. Даже деревенские собаки, животные весьма завистливые, не могли спокойно взирать на своих намалеванных собратьев.

Фрида нашла красивую дикую розу и воткнула ее старому Хорвату в петлицу, заметив при этом: "Вот такой будет наша Пирошка через шестьдесят дней!"

Внимание гувернантки приятно удивпло старика, он наклонился и поцеловал руку мадемуазель Фрйды.

Надо сказать, что и он и многие другие весьма уважали дочь бывшей возлюбленной Гете, потому что как раз в то время в Европе повсеместно свирепствовал культ Гете. Эта повальная болезнь особенно поразила гувернанток: на всем континенте не было ни одной, которая не состояла бы по восходящей линии в какой-либо связи с бессмертным поэтом. Видно, его сиятельство был порядочным повесой — у него было не менее двадцати известных всему свету романтических связей, не считая тысячи других, которые ему приписывала молва.