Странный брак - [23]

Шрифт
Интервал

Вот мальчик уже возвращается к барыне с вестью, что на дороге не видать никого в господском платье, только вдалеке у речки Куцорго показался какой-то экипаж.

Барыня принялась снова охать и ахать, но в самый разгар ее причитаний во двор усадьбы вкатила коляска — та, которую Марци заметил с колокольни, — и из нее выскочил Жига, а затем и Янош.

— Йезус-Мария! Так это вы? А я-то думала, какие-нибудь почтенные господа.

И уж нет конца поцелуям, расспросам: "Когда вышли?" — "Еще вчера утром". — "Как, вы ночевали у Дёри? Знавала я его еще в молодости, бравый был офицер. Так он женился? Ну да, конечно, — тут же сама себе отвечает барыня, — раз говорите, у него дочь. Красивая? Впрочем, сейчас все красавицы. Ведь для этого достаточно купить в аптеке белил да румян. Значит, вы приехали в его коляске? Сразу видно, добрый человек. Панка, чего стоишь, рот разинула? Беги скажи тетушке Видонке, чтоб угостила кучера всем, чем положено. Ну, заходите ж в дом! Сейчас вернется ваш отец. Ой, да что я говорю? Я прямо с ума сошла. Мне иногда в самом деле кажется, что ты, Янош, тоже наш сын родной. Не обижайся за это на свою старую тетку. Да вы что, онемели, что ли? Слова от вас не добьешься! Или вы и профессорам так отвечаете?"

— Дорогая мама, профессор задает одновременно только один вопрос.

— Зато потруднее, не правда ли, мой мальчик? Ой, да как вы исхудали! Ну ничего, дело поправимое. Откормим!

Вскоре пришел и хозяин дома, в прошлом судья во многих комитатах, и снова начались объятия, расспросы. Наконец появились родственники и знакомые, дамы и господа, пришедшие поглядеть на молодых людей, о приезде которых уже говорила вся деревня. Об этом толковали в каждом доме, где была печь с трубой[18] и в саду цвели герань и вербена, — словом, где жили девушки. Ох, и веселая же будет нынче пасха. Вот уж предстоит лочолаш![19] Сейчас поди в каждом доме красят яйца к празднику. Сколько веселья, танцев! Ведь к Бернатам на каникулы приехали студенты!

Весенний день долог, и скоро наши герои вновь так свыклись с уютными комнатами родного дома, с милым теплом родительского гнезда, с чудесами кулинарного искусства тетушки Видонки, с запахами галочского табака, что отлетели прочь, в туманное далеко, воспоминания о сумрачном университете, о старом замке в городе Патаке с его древними стенами, домиками и жителями; юношам уже казалось, что они никогда не уезжали из дому, а если и уезжали, то всего на полчаса, и каждый из них снова принялся за те дела, которые минувшей осенью пришлось забросить из-за занятий. Жига отправился на скотный двор и принялся осматривать по очереди коров, быков, буйволов, поздоровался со своим любимым скакуном Мотыльком, тот тоже узнал его и радостно заржал.

Янош же пошел побродить по парку, взглянуть на знакомые места. Он был очень счастлив, что остался наедине с самим собою.

Цвели только абрикосовые деревья да черешни, которые доверились весеннему солнцу и раскрыли свои лепестки навстречу первым теплым его поцелуям. Ах, как часто они обманываются! Ведь впереди еще три суровых святых — Сервац, Панграц и Бонифац; уходя, зима сбросила со своей телеги этих святых, и они, изрядно отстав, пешком бредут за ней следом. Разумеется, распускается и сирень, ну да ей все равно: она бесплодная смоковница среди деревьев! Ей нет нужды плодоносить, отцвела — вот и выполнила свою обязанность. Огромные могучие дубы медлительны и степенны, на них не набухают почки, великаны-деревья думают, что все еще зима, и продолжают спать.

Погруженный в свои думы, граф Янош неторопливо шел в глубь сада, по берегу журчащего ручейка, что струился по пестрому галечнику, минуя один за другим пять или шесть маленьких мостиков. За последним мостиком возвышалась каменная ограда; она преградила бы ему путь, если б внизу не было отверстия с решеткой, через которое ручей уносился в соседний обширный парк.

Больше всего на свете любит граф Янош этот ручеек. Ведь он, этот маленький поток, относил его письма туда, в милый его, сердцу парк. И сейчас ручеек стремится туда, как и мысли Яноша, — всегда только туда…

Да что нам таиться от читателей, от стольких умных людей, когда об этом чирикают все окрестные воробьи? Почему нам не сказать, что соседний парк принадлежит Миклошу Хорвату, чей дом белеет вон там на холме (вернее, крыша которого виднеется из-за елей и берез), что у старого Хорвата есть дочь по имени Пирошка и графу Яношу она милее всех девушек на свете.

Старый Хорват — один из богатейших людей в округе, но, будучи сыном бедного меховщика, он еще не совсем признан сословным миром. Свое богатство он приобрел несколько необычным, можно сказать даже постыдным способом, — с помощью собственного ума. Другие господа добывали себе богатство мечом или при содействии обручального кольца. Tertium nоn datur [Третьего не дано (лат.)]. Дело в том, что в молодости Миклош Хорват был преподавателем химии в городе Кашша, но оставался бедняком, как и прочие его коллеги, которых, по-видимому, не любили боги. Он носил духовный сан, но, влюбившись в одну девушку, сбросил сутану, оставил кафедру и, поскольку ничего на свете, кроме химии и поэзии, не знал, задумался над тем, как обратить свои познания в деньги.


Еще от автора Кальман Миксат
История  Ности-младшего и Марии Tоот

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Говорящий кафтан

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Призрак в Лубло

антологияПовести венгерских писателей.Иллюстрация на обложке и внутренние иллюстрации Б.П. Пашкова.Содержание:М. ЙокаиМ. Йокаи. Жёлтая роза (повесть, перевод И. Салимона, иллюстрации Б.П. Пашкова), стр. 5-84К. МиксатК. Миксат. Говорящий кафтан (повесть, перевод О. Громова, Г. Лейбутина, иллюстрации Б.П. Пашкова), стр. 87-174К. Миксат. Призрак в Лубло (повесть, перевод Г. Лейбутина, иллюстрации Б.П. Пашкова), стр. 175-229К. Миксат. Кавалеры (повесть, перевод О. Громова, иллюстрации Б.П. Пашкова), стр. 230-276К. Миксат. Чёрный петух (повесть, перевод О.


Том 1. Рассказы и повести

Кальман Миксат (Kálmán Mikszáth, 1847―1910) — один из виднейших венгерских писателей XIX―XX веков, прозаик, автор романов, а также множества рассказов, повестей и эссе.Произведения Миксата отличаются легко узнаваемым добродушным юмором, зачастую грустным или ироничным, тщательной проработкой разнообразных и колоритных персонажей (иногда и несколькими точными строками), ярким сюжетом.В первый том собрания сочинений Кальмана Миксата вошли рассказы, написанные им в 1877―1909 годах, а также три повести: «Комитатский лис» (1877), «Лохинская травка» (1886) и «Говорящий кафтан» (1889).Миксат начинал с рассказов и писал их всю жизнь, они у него «выливались» свободно, остроумно и не затянуто.


Том 2. Повести

Кальман Миксат (Kálmán Mikszáth, 1847―1910) — один из виднейших венгерских писателей XIX―XX веков. Во второй том собрания сочинений Кальмана Миксата вошли повести, написанные им в 1890—1900-е годы: ― «Голубка в клетке» (1891);― «Имение на продажу» (1894);― «Не дури, Пишта!» (1895);― «Кавалеры» (1897);― «Красавицы селищанки» (1901);― «Проделки Кальмана Круди» (1901);― «Кто кого обскачет» (1906);― «Шипширица» (1906).Время действия повестей Миксата «Имение на продажу», «Не дури, Пишта!», «Кавалеры», «Кто кого обскачет», «Шипширица» и «Проделки Кальмана Круди» ― вторая половина XIX века.Историческая повесть «Красавицы селищанки» посвящена эпохе венгерского короля Матяша Корвина (XV в.)


Кавалеры

Главная тема сатирической повести венгерского классика Кальмана Миксата (1847—1910) «Кавалеры» («A gavallérok», 1897) — вырождение провинциального дворянства. Эта тема  прозвучала на редкость реалистично и остро в Венгрии, где каждый десятый, в том числе бедствующий земледелец или писарь, едва сводящий концы с концами, был обладателем дворянской грамоты. Миксат отдернул романтическую завесу над жизнью этой полунищей, но спесивой и неприступной касты. В Венгрии повесть приобрела популярность сразу же по выходе из печати, чему способствовал и свойственный Миксату добродушный юмор, которым он умел смягчить самую горькую пилюлю.Перевод: О.


Рекомендуем почитать
Обозрение современной литературы

«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».


Деловой роман в нашей литературе. «Тысяча душ», роман А. Писемского

«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».


Ошибка в четвертом измерении

«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».


Мятежник Моти Гудж

«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».


Четыре времени года украинской охоты

 Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...


Человеческая комедия. Вот пришел, вот ушел сам знаешь кто. Приключения Весли Джексона

Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.