Странный брак - [18]
— Идут! — жарким шепотом проговорил священник (он имел в виду духов).
Мадам Малипо пододвинула к себе круг с алфавитом, чтобы заранее подготовиться. Она ни слова не знала по-венгерски, поэтому всякий обман был исключен.
— Кого же вызовем? — обратился поп к стоявшим вокруг стола пожилым мужчинам.
— А можно кого угодно? — спросил в ответ майор.
— Сначала приходит сам по себе какой-нибудь посредник.
— Как вы сказали, посредник?
— А как же! У духов тоже есть свои посредники. А те уж вступают в разговор с нашими посредниками.
— Гм… Следовательно, все дела ведутся через агентов?
— И часто получается полная неразбериха. Среди духов низшего разряда имеются чудаковатые, которым нравится дурачить всех и болтать несусветную чепуху. Особенно этим отличается одна девица из Кашши. Она ведет себя так, словно никогда не была в здравом уме.
— Что это за кашшская девица?
— Да некая Рожика Тоот, умершая восемьдесят лет тому назад. Она отправилась на свадьбу в Эперьеш вместе со своей мамашей, и на обратном пути их экипаж перевернулся и свалился в ущелье. Теперь эта девица все время озорничает и путается под ногами.
Майор, покручивая ус, с удивлением заметил, что девушки многозначительно переглянулись, как бы разделяя мнение священника о непутевой Рожике.
— А возможно, нам и сразу удастся вызвать толкового духа, — продолжал поп, который с легкостью ориентировался в царстве душ. — Кого нам сейчас позвать?
— Вызовем-ка Ференца Ракоци Второго, — предложил управляющий, — его высочество князя Ракоци, — поспешно добавил он, так как стол вдруг подозрительно качнулся.
На губах священника появилась высокомерно-снисходительная улыбка искушенного человека, столкнувшегося с наивной простотой.
— Не так-то это просто! Ведь духи находятся в разных сферах, сударь мой. Имеются и такие, место которых еще не определено; они-то и бродят по земле. Это своего рода наказание. Рожика Тоот, например, странствует вот уже восемьдесят лет.
— На лучшую карьеру ей нечего и рассчитывать! — со смехом заметил старик Дёри.
— Кто знает! Восемьдесят лет для загробного мира всего какая-нибудь минута. Те, что уже распределены по сферам, парят, держа свой путь к богу. Кстати, между сферами тоже большая разница…
— Словом, и на том свете нет равенства, и там есть магнаты и бедняки.
— Именно так, потому-то и трудно войти в контакт с духами высшего круга. Может быть, и Ракоци…
— Не даст аудиенции…
— Возможно… Тсс, стучит!
Воцарилась мертвая тишина, только слышалось шипение свечей. Стол начал дрожать и стучать по полу, как бьющееся в припадке живое существо. Откуда-то изнутри стола донеслось что-то вроде вздоха; казалось, ухо улавливает какое-то легкое жужжание.
— Кто там? — спросила Анна Ижипь загробным голосом. Стол заработал, послышался какой-то таинственный стук, еще и еще, тук-тук, тук-тук… Мадам Малипо, следуя ритму стука, накладывала на буквы свои длинные тонкие пальцы. Стук прерывался, когда пальцы мадам нащупывали не ту букву; другой рукой она записывала буквы, которые выстукивал стол; Михай Бониш.
Явился дух старого дворянина из комитата Сабольч, умершего лет пять тому назад, а до того часто бывавшего в доме Дёри. Бернат и Бутлер хорошо знали старика, бывшего при жизни страстным охотником. («Ну, ему трудно, конечно, привыкнуть там, на том свете, где нет ни зайцев, ни куропаток!»)
— Не могли бы мы поговорить с Ференцем Ракоци Вторым? — спросила Анна Ижипь.
Дух долго не отвечал. Стол делал какие-то неопределенные движения, словно из шалости накреняясь то вправо, то влево; немного погодя приподнялась одна его ножка, потом другая — ну точь-в-точь играющий жеребенок, — потом, как зарядившись каким-то магнетизмом, он начал ритмично вибрировать (казалось, невидимый человек стучит зубами): тук-тук, тук-тук…
— Ответ! — зашептались посвященные.
Мадам подряд записывала буквы, из которых составилась фраза:
«Ференц Ракоци уже был сегодня здесь, в Оласрёске, в бренном обличий студента».
Все, даже неверующие, ошеломленные этим сверхъестественным «волшебным действом», обратили свои помутившиеся взоры на студентов: какой же из них? Бедные студенты покраснели как вареные раки и переглянулись, словно говоря друг другу: «Вот и почтил нас дядя Михай Бониш! Он, правда, и при жизни любил над нами поиздеваться».
Позднее Бернат, однако, шепнул Бутлеру:
— Видел ты сегодня в корчме худощавого мальчишку, подбившего камешками цыплят?
— Ну как же, видел. Уж не он ли тот самый «студент»?
— А что, если он?
— Ты не знаешь, как его зовут?
— Позабыл.
— Кто хочет узнать свое будущее? — спросил святой отец. — Посредник сегодня любезен и общителен.
Никто не отважился. Это не шутка! Здесь речь идет о жизни и смерти. Только маленький Сирмаи заерзал на стуле: он еще ребенок, да к тому же — Сирмаи; он ничего не боится.
— Ну, спрашивай, маленький графчик!
— Какова моя судьба? — храбро спросил мальчик.
Ответ гласил: «Ты умрешь, окруженный королевской роскошью».
При таком блестящем предсказании ее сыну глаза госпожи Сирмаи наполнились слезами умиления; с той поры она слепо верила постукиванию стола, который так щедро одарил ее радостью.
[Так толковала мать ответ духа, но, увы, иначе распорядилась судьба. Наш Пишта стал впоследствии тем Иштваном Сирмаи, который в 1857 году, в день приезда в Мигпкольц императора Франца-Иосифа, сверкая шитой золотом венгеркой и лихо гарцуя на коне во главе почетного эскорта, вдруг замертво свалился наземь, сраженный апоплексическим ударом. Следовательно, он действительно умер «окруженный королевской роскошью». (Прим. автора.)]
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
антологияПовести венгерских писателей.Иллюстрация на обложке и внутренние иллюстрации Б.П. Пашкова.Содержание:М. ЙокаиМ. Йокаи. Жёлтая роза (повесть, перевод И. Салимона, иллюстрации Б.П. Пашкова), стр. 5-84К. МиксатК. Миксат. Говорящий кафтан (повесть, перевод О. Громова, Г. Лейбутина, иллюстрации Б.П. Пашкова), стр. 87-174К. Миксат. Призрак в Лубло (повесть, перевод Г. Лейбутина, иллюстрации Б.П. Пашкова), стр. 175-229К. Миксат. Кавалеры (повесть, перевод О. Громова, иллюстрации Б.П. Пашкова), стр. 230-276К. Миксат. Чёрный петух (повесть, перевод О.
Кальман Миксат (Kálmán Mikszáth, 1847―1910) — один из виднейших венгерских писателей XIX―XX веков, прозаик, автор романов, а также множества рассказов, повестей и эссе.Произведения Миксата отличаются легко узнаваемым добродушным юмором, зачастую грустным или ироничным, тщательной проработкой разнообразных и колоритных персонажей (иногда и несколькими точными строками), ярким сюжетом.В первый том собрания сочинений Кальмана Миксата вошли рассказы, написанные им в 1877―1909 годах, а также три повести: «Комитатский лис» (1877), «Лохинская травка» (1886) и «Говорящий кафтан» (1889).Миксат начинал с рассказов и писал их всю жизнь, они у него «выливались» свободно, остроумно и не затянуто.
Кальман Миксат (Kálmán Mikszáth, 1847―1910) — один из виднейших венгерских писателей XIX―XX веков. Во второй том собрания сочинений Кальмана Миксата вошли повести, написанные им в 1890—1900-е годы: ― «Голубка в клетке» (1891);― «Имение на продажу» (1894);― «Не дури, Пишта!» (1895);― «Кавалеры» (1897);― «Красавицы селищанки» (1901);― «Проделки Кальмана Круди» (1901);― «Кто кого обскачет» (1906);― «Шипширица» (1906).Время действия повестей Миксата «Имение на продажу», «Не дури, Пишта!», «Кавалеры», «Кто кого обскачет», «Шипширица» и «Проделки Кальмана Круди» ― вторая половина XIX века.Историческая повесть «Красавицы селищанки» посвящена эпохе венгерского короля Матяша Корвина (XV в.)
Главная тема сатирической повести венгерского классика Кальмана Миксата (1847—1910) «Кавалеры» («A gavallérok», 1897) — вырождение провинциального дворянства. Эта тема прозвучала на редкость реалистично и остро в Венгрии, где каждый десятый, в том числе бедствующий земледелец или писарь, едва сводящий концы с концами, был обладателем дворянской грамоты. Миксат отдернул романтическую завесу над жизнью этой полунищей, но спесивой и неприступной касты. В Венгрии повесть приобрела популярность сразу же по выходе из печати, чему способствовал и свойственный Миксату добродушный юмор, которым он умел смягчить самую горькую пилюлю.Перевод: О.
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.