Странные женщины - [25]
Говорю: все, иду кончать с собой!
Она говорит: не надо!
Я говорю: извините за прямоту, или вы будете со мной, или я себя кончаю!
Тут она догадалась: это шантаж, говорит!
Я говорю: совершенно верно. Но шантаж от безвыходного положения!
И тут начинается самое смешное: она признается мне в любви! То есть прямо она этого не говорит, намеками, но так, чтобы я понял. Она, наверно, хотела, чтобы я этим утешился и от нее отстал.
(Пауза.)
Это я думал. Нет, она не потому призналась, чтобы я отстал. Тут сложнее. Она испугалась, так? Так. Она поняла, что придется согласиться. Так? Так. Но неудобно же соглашаться просто так. Вот она и придумала, что она меня тоже как будто немножко любит. Так? Так. Какой ты умный, Сашшшшша!
Я говорю: что ж, приступим к делу!
Она говорит: сейчас муж придет. Или кто там у нее. Бой-френд, допустим. Мне наплевать.
В общем, договорились через два дня.
После этого я два дня не ходил в школу. Простуда. То есть никакой простуды не было, но это элементарно делается: вызываешь врача, а сам нюхаешь сухой клей, и у тебя и насморк, и глаза красные. А температуру на градуснике иметь, какую надо, вообще элементарно. Лишь бы в доме два градусника было. Один я на глазах врачихи стряхнул и под мышку сунул, а второй, тепленький, уже там был, и на нем тридцать восемь. Короче, законная справка о болезни.
Вика тут же примчалась. Но я настолько в роль вошел, что у меня и в самом деле температура появилась! Это замечательно! Политик должен уметь и болеть, и выздоравливать тогда, когда ему нужно! Вика не испугалась бы моей простуды, но любимая моя мама в это время дома была. И она ушла ни с чем.
Все это время я добросовестно изучал английский. И даже в файл ОТДОХНИ не заглядывал.
Лишь бы не думать о Лере.
Потому что, если честно, меня заранее стал потрясывать такой мандраж, какого раньше никогда не было. Это ведь не Вика, не Лиза, не Маша. Взрослая женщина, черт побери! Но я понимал, что отказаться от этого мероприятия мне нельзя. Кому другому можно, а мне нельзя.
Короче…
Короче, прошли эти два дня.
И я к ней пришел.
Ей было ужасно неловко.
Меня тоже корежило всего.
Я ведь нормальный человек пока, а не супермен какой-нибудь. Супермену наплевать, как там другому человеку. А мне, если кому-то неловко, тоже становится неловко. И с этим надо бороться. Для настоящего политика высший кайф именно в том, чтобы поставить другого в неловкое положение! Как в анекдоте: вы в дерьме, а я в белом фраке!
И вот я стою в белом фраке. А она что-то там говорит. И абсолютно не знает, с чего начать.
Говорит: ты в школе не был.
Я говорю: слегка болел.
Она смеется. Ненатурально. И говорит: если ты заразный, то марш домой.
Мне и самому очень хотелось марш. Но говорю: нет, я не заразный. Я вообще симулировал, а не болел.
Ну и дальше в том же духе.
Сидим на кухне, чай пьем.
И тут я проявил малодушие. Мне стало до того тошно, что я сказал: может, говорю, я сегодня некстати? То есть подсказку ей дал.
Она очень обрадовалась. Да, говорит, в общем-то как-то. Может, завтра?
Но я себя уже взял в руки. И говорю: завтра не будет!
Она говорит: ты опять?
Я говорю: а что?
То есть пустой какой-то разговор идет.
Тут она решается. Говорит: ладно. Только больше никаких слов.
И ведет меня в комнату. То есть идет туда, а я за ней. Дурак дураком.
А в комнате темнота кромешная, как в чулане. Она дверь закрыла, и вообще ничего не видно. Чем-то она, не знаю, окно занавесила, что ли?
И что-то там в темноте делает, а потом говорит: ну, где ты там?
Я на ощупь отыскиваю. Рукой шарю. Одеяло. Начинаю раздеваться, а самого жуть берет страшная. Все-таки учительница. Сам себе говорю: не думай об этом, она просто женщина. А сам думаю: учительница же! И жуть берет.
Ну, лезу к ней…
(Пауза.)
Даже не знаю, что тут рассказывать…
Короче: она мне полную свободу предоставила. А я не знал, что с этой свободой делать. Я возился, как щенок. Как последний сопляк. И понял вдруг, что она меня просто презирает. Да, она испугалась, что я с собой покончу. Да, она мне позволила. И если я не сумею и все-таки с собой покончу, ее совесть зато чистой будет. Я это в один момент понял.
Но все еще возился чего-то, пытался чего-то.
И — внимание, господа потомки! Неизвестный эпизод из жизни великого политика, президента России с две тысячи тридцатого по две тысячи пятидесятый год! Данные секретных архивов! Неизвестная магнитофонная запись! Итак! Будущий президент влез в постель к красивой взрослой женщине, обмусолил ее, а потом — внимание, внимание! — он расплакался.
Да, Сашшшша. Ты разревелся, как маленький мальчик. А она даже не утешала тебя. Нет, потом по голове погладила, но ты уже ничего не хотел. В полной темноте ты собрал свои шмотки и удрал. Оделся в прихожей и выкатился на улицу.
…Я все еще не хожу в школу. Искусственная простуда перешла в естественную. Лежу, читаю. А сейчас вот в магнитофон потихоньку говорю. Только что мама любимая подходила: из гимназии, говорит, звонили, спрашивали, что с тобой. Я сказала: ничего особенного, простуда или грипп. У вас всегда так об учениках заботятся, что домой звонят?
Я говорю: всегда. А кто звонил?
Круговорот страстей захватывает женщин и мужчин обыкновенного российского города. Парфюмерный отдел универмага становится сценой любовной драмы, редакция газеты — полем криминальных разборок, торговый ларек — местом романтических свиданий. Герои запутались: ненависть принимают за любовь, любовь — за ненависть…
Случайная встреча с военным летчиком круто меняет жизнь юной Муси Берестовой. Любовь с первого взгляда поражает обоих, как удар молнии, они не в силах противиться влечению. Но Вадим женат, и разлука неизбежна. Проходит много лет, а Муся все вспоминает о своем принце, любит и ненавидит его. И, только встретив другого человека, она понимает, что может полюбить снова. И в этот момент Вадим вновь появляется в ее жизни. Перед Мусей встает неразрешимая задача — ей надо сделать свой выбор…
Аня, «рабочая лошадка» рекламного агентства, несправедливо уволена по подозрению в экономическом шпионаже. Бывает... Кошмар? Не совсем... Нашлось наконец-то время заняться собой. Похудеть, помолодеть н превратиться из «гадкого утенка» в «прекрасного лебедя». Теперь «серая мышка» имеет все шансы стать знаменитой фотомоделью... И даже безнадежно любимый ею бизнесмен обращает на нее благосклонное внимание... Но поздно — в жизни Ани появляется новый мужчина, способный предложить ей настоящую любовь!…
Семье журналиста Питера Хэллоуэя грозит разорение. Чтобы спасти положение, его жена Гарриет принимает весьма неординарное решение.
Ее зовут Миллисент, Милли или просто Мотылек. Это светлая, воздушная и такая наивная девушка, что окружающие считают ее немного сумасшедшей. Милли родилась в богатой семье, но ее «благородные» родители всю жизнь лгут и изменяют друг другу. А когда становится известно, что Милли — дитя тайного греха своей матери, девушка превращается в бельмо на глазу высшего света, готового упрятать ее в дом для умалишенных и даже убить. Спасителем оказывается тот, кого чопорные леди и джентльмены не привыкли пускать даже на порог гостиной…
Вы пробовали изменить свою жизнь? И не просто изменить, а развернуть на сто восемьдесят градусов! И что? У вас получилось?А вот у героини романа «Танцы. До. Упаду» это вышло легко и непринужденно.И если еще в августе Ядя рыдала, оплакивая одновременную потерю жениха и работы, а в сентябре из-за пагубного пристрастия к всемерно любимому коктейлю «Бешеный пес» едва не стала пациенткой клиники, где лечат от алкогольной зависимости, то уже в октябре, отрываясь на танцполе популярнейшего телевизионного шоу, она поняла, что с ее мрачным прошлым покончено.
Жизнь Кэрли Харгроув мало отличается от жизни сотен других женщин: трое детей, уютный домик, муж, который любит пропустить рюмочку-другую… Глубоко в сердце хранит она воспоминания о прошлом, не зная, что вскоре им предстоит всплыть — после шестнадцатилетнего отсутствия в ее жизнь возвращается Дэвид Монтгомери, ее первая любовь…
Кто вернет украденное наследство? Кто отомстит подлому предателю? Кто обведет вокруг пальца самых ловких мошенников в городе? Четверо женщин — подруг со школьных времен — объединяются в «союз четырех» и вершат справедливый суд. Они дьявольски изобретательны и они — настоящие женщины…