Странные Псы - [15]

День памяти закончился поздно, люди не уходили, пока темнота не начала вызывать чувство, что она была здесь всегда. Как день на некоторых других планетах. Она так и стояла рядом с Заном, и когда отбыл адмирал Дуарте со своими солдатами, и когда Стефен ДеКаамп и Джанет Ли пришли, чтобы отнести тело Зана внутрь. Скорее всего, никто в местной системе не примет его по ошибке за еду, но они всё равно отнесли его внутрь, прямо вместе со столом. Они оставили его между столовой и кухней, одетого в его погребальное белое одеяние. Всё это было как во сне.

Её родители всех проводили, попрощались и закрыли дверь. Никто ни о чём не разговаривал, и Кара пошла в ванную и притворилась, что готовится ко сну. Почистила зубы, умыла лицо и переоделась в ночнушку. Она поцеловала маму в щёку и пошла в свою спальню. Она оставила дверь чуть приоткрытой, чтобы защёлка не выдала её шумом, когда она откроет дверь. Потом, так тихо, как только могла, она снова сняла ночнушку и натянула рабочую одежду. Она сунула планшет в носочный ящик. Если они проверят, это создаст видимость, что она в своей комнате. Она залезла в кровать и натянула одеяло до шеи, так что если родители войдут, то всё будет выглядеть нормально. Самая хитрость, подумала она, будет в том, чтобы дождаться, пока не заснут они, и при этом не заснуть самой.

Лёжа в темноте, она прикусила губу и жевала мягкую плоть, чтобы боль не давала ей уснуть. Она сосчитала от пятисот до одного, одно число на один вдох, а потом от одного до пятисот. Она уже скинула одеяло в сторону, чтобы встать, когда услышала, как открывается задняя дверь и звучат голоса родителей. Она застыла, прислушиваясь.

Самым странным было то, насколько нормально они звучали. Насколько горе на звук неотличимо от обычной жизни.

— Я потом наведу порядок, — сказал папа.

— Да ничего. Мне всё равно.

— Я понимаю, но всё-таки приберу.

Тень смеха, исчезнувшего чуть ли не раньше собственного начала. Она представила, как мама по обыкновению опирается на кухонную стойку, и всё как обычно, кроме того, что Зан мёртв. Так что, может быть, как обычно и не было. Казалось, что всё должно было измениться.

— Не могу поверить, что это случилось, — сказала мама. — Этого просто не… не может быть?

— Да уж. Я постоянно чувствую, что у меня просто какой-то маленький обморок, или что-то типа того. Как будто я схватил что-то вроде галлюцинации, а теперь прихожу в себя. Или опять вырубаюсь. Не понимаю. Я не могу… Я не чувствую, что он ушёл.

Кара почувствовала лёгкую улыбку, растягивающую ей рот. Секунду она боролась с искушением выбежать и рассказать им. Чтобы им помочь. Тогда они могли бы сделать это вместе.

— Я больше не хочу оставаться здесь, — сказала мама. — Нам больше незачем тут быть. Не нам. Не… — её голос словно загустел и затих, как будто слова были слишком липкими, чтобы проходить наружу. Папа издавал какие-то звуки. Вроде того тихого воркования, которое Кара слышала от бумажных жуков. Она чуть подвинулась, думая, что, может у неё получится выглянуть в щель приоткрытой двери. Узел в животе натягивался всё сильнее с каждой ускользающей секундой ночи, а ей ещё надо было найти псов.

— Он должен был вернуться в Париж, — сказала мама. — Он должен был быть со своими кузинами, а не в этом грёбаном кошмаре на этой планете.

— Я знаю, — сказал папа.

— Я ненавижу это место. Я хочу домой.

— Я знаю, Дот. Я тоже хочу домой.

Кара почувствовала, как эти слова колют её. Домой? Они хотят домой? Но ведь дом здесь. Они и так дома. А то, о чём они говорили — это Земля, где она никогда не была, и которой никогда не принадлежала. Которой никогда не принадлежал Зан.

Должно быть, она таки выдала себя шумом, потому что мама своим рваным густым голосом позвала её:

— Детка?

Кара замерла, а потом потихоньку стала пробираться назад, в кровать. Её не должны были обнаружить вот так. Не в этой одежде.

— Детка? — повторила мама, и Кара прыгнула в кровать, натянула одеяло до шеи и отвернулась лицом к стене. Если они увидят её лицо, то поймут, что она только притворяется спящей…

Её дверь отворилась. Она заставила себя дышать медленно и глубоко. Что ей сказать, если они тронут её? Надо ли притвориться, что она проснулась? Как она выглядит, когда только-только просыпается? Она не знала.

— Я люблю тебя, детка, — прошептала мама, и дверь закрылась, а защёлка встала на место. Кара длинно, судорожно выдохнула. Частоты её пульса хватило бы на двоих, что показалось ей забавным, поскольку в какой-то мере было правдой. Её сердцебиение, оно и Зана тоже. Пока что, по крайней мере.

Голоса родителей теперь стали менее чёткими, но она слышала, как закрылась дверь в спальню. Она подождала, сосчитала до пятисот и обратно, подождала ещё. Ни звука. Ни голосов.

Защёлка оказалась громче, чем ей хотелось бы, и неважно, насколько аккуратно она её открывала. Звук эхом разнёсся по пустому дому, но она и так уже потратила слишком много времени на ожидание. Она шла осторожно, перенося вес с аккуратно поставленной пятки на пальцы. Зан всё так же лежал на своём столе. Она открыла заднюю дверь, зашла в сарай. Когда она вытаскивала тележку, то почти удивилась, увидев, что отборочный дрон ещё здесь. Он казался артефактом из какой-то другой жизни, как будто с тех пор, как она спрятала его, прошли годы, а не несколько часов. Забавно, как время работает в случаях вроде этого. Она провела кончиками пальцев по отремонтированному корпусу с его новыми прожилками.