Странное происшествие на Тенистой улице - [5]

– Тесса, милая, что с тобой? – спрашивает она, привлекая меня к себе. Я чувствую, как её руки обнимают меня, и кладу голову ей на грудь. А потом сама себе говорю: «Успокойся и становись взрослее». – Я, случайно, не ушибла тебя, когда открывала дверь?

– Огни, – бормочу я в ответ. – Начали мерцать, а потом этот жуткий треск…

– Огни? – удивляется мама. Потом, сообразив, указывает на лампочки над раковиной.

Я киваю:

– Да, они почти погасли. Все четыре! Я услышала шум. Как будто какое-то шипение или треск. – Я смотрю вокруг, разглядываю стены. Но вижу лишь облупившуюся краску невыразительного цвета. Никаких отверстий, через которые сюда могли пробираться неведомые трескучие существа. – Не знаю, отчего возник этот мерзкий звук…

Нахмурившись, мама встаёт. Она внимательно разглядывает выключатель, потом смотрит на меня. Протягивая руку, она помогает мне подняться.

– Я, конечно, не специалист по старым домам, но думаю, случившееся объясняется довольно просто.

Я с любопытством наклоняюсь к ней поближе:

– И что же это?

Она жестом указывает на выключатель.

– Посмотри, как работает этот выключатель. Непонятно: то ли он включён, то ли выключен.

Держу пари, что во многих викторианских домах барахлит проводка. И возможно, именно это и вызвало мерцание лампочек.

Я осматриваю выключатель. Он и в самом деле замер в каком-то промежуточном положении.

– Выходит, я чуть не устроила пожар? Треск и в самом деле был очень громкий.

Мама усмехается, и её смех согревает мне сердце.

– Ну не думаю. До этого дело бы не дошло. Просто ты немного испугалась, вот и всё.

Отдышавшись, пробую улыбнуться. Я знаю, что вряд ли получится, но что мне остаётся? Собираюсь выйти из ванной, как вдруг вспоминаю про дверную ручку. А это тогда что? Неполадки с проводкой тут явно ни при чём. Неужели двери в доме такие старые, что всё время заедают?

– Да, и дверь, похоже, заклинила. Вот почему я позвала тебя.

Мама выглядит смущённой. Её яркие глаза на мгновение застывают на мне. А потом она пожимает плечами:

– Знаешь, я не слышала, как ты окликнула меня. Честно говоря, я оказалась здесь совершенно случайно. Зашла почистить зубы.

Она поднимает левую руку, показывая мне свою косметичку.

– Ты ничего не слышала? – ошеломлённо спрашиваю я. – Ни тот жуткий треск, ни мой крик? Ничего?

Мама качает головой:

– Прости, солнышко. Агент по недвижимости сказал, что сейчас больше никто не строит такие дома. Слишком дорого. Ведь они сделаны из очень качественных материалов, – говорит мне мама и в подтверждение барабанит пальцами по двери. – Слышишь? Она из цельного дерева. Не полая, как делают сейчас. Здесь всё намного толще и прочнее, чем в современных постройках.

Напомните мне, что если я когда-нибудь соберусь упасть, стукнуться головой или потерять сознание, то должна сделать это в комнате с открытой дверью. Вот так-то. Повернувшись, я оказываюсь перед зеркалом. Весь былой румянец на моём лице сошёл на нет, оставив лишь пепельно-серую маску.

– С тобой всё в порядке? – спрашивает мама и кладёт мне руки на плечи.

Кивая, я пытаюсь забыть о недавних страхах. Всё будет хорошо. Если уж я пережила такую долгую поездку и первый день на новом месте, то смогу пережить и эту жуткую старую ванную.

Глава 4

Когда я спускаюсь по скрипучей лестнице на кухню, ноги ещё плохо меня слушаются. Не самое удачное начало второго дня на новом месте. Какая-то доисторическая, покрытая пылью мебель. Странные звуки ночью, а теперь ещё и взбесившаяся электропроводка. Этот дом начинает всерьёз беспокоить меня…

Я останавливаюсь, чтобы осмотреть картину на стене, доставшуюся нам от предыдущего владельца. Она не очень большая – наверное, размером с экран обычного ноутбука. Судя по трещинам, написана масляными красками. И держится на обыкновенном гвозде, вбитом в стену.

«Почему они не забрали её с собой?» – спрашиваю про себя и наклоняюсь поближе. Мама иногда оставляет свои творения, желая, видимо, удивить того, у кого иначе не хватило бы денег на такую роскошь. Но я так не делаю. Мне не хочется, чтобы кто-нибудь видел мои рисунки. Так, по крайней мере, было до сих пор.

Я пытаюсь разглядеть картину в тусклом свете нависающей над головой лампочки. На холсте изображены цветы и стебли с усиками, обвивающие высокий каменный забор. Сначала, когда видишь перед собой только стену и ярко-красные лепестки, становится жутковато. Но в то же время это красиво. Хороший контраст, как сказала бы моя учительница рисования.

С трудом сглотнув, я мысленно заставляю себя не думать о своей учительнице рисования Джейн. Она невысокого роста, белокурая, с пронзительным голосом. У неё великолепная техника пастельного рисунка. У меня сдавливает горло, я готова вот-вот расплакаться. Но качаю головой, надеясь, что воспоминания не будут долго меня мучить. По крайней мере, они не должны причинить мне столько боли…

– Доброе утро! – говорит папа, аккуратно откладывая скрипку, когда я захожу на кухню. Джон уже не спит и с усмешкой поглядывает на меня. С его подбородка стекают капли сиропа, а вокруг стола разбросана дюжина коробочек из «Макдоналдса». – Как ты, выспалась?

– A-а… Ну да. Наверное. Правда, снились какие-то дурацкие сны.