Странник - [29]

непосредственны. Не вижу ничего плохого в буддизме, это мы европейцы сделали его инструментом обогащения. Вспоминаю, сколько тысяч раз мне подавали милостыню, сколько

лепешек разламывали эти почерневшие от грязи и загара руки.

- Здесь свободно?

Старик, сидящий у берега Инда, молча подвинулся. А может и не старик вовсе, вижу эта худоба следствие долгих истязаний плоти. Здесь много аскетов и отшельников, следующих

пути Будды в одиночестве.

- "Хорошее место дабы погреть свои кости", - дальше я уже не пошел.

Мы сидели на теплом камне, как приклеенные. В солнце и под дождем. Голодные и сытые. Иногда прохожие делились с нами своей едой, мой молчаливый спутник никогда не

отказывался, а я все так же молча следовал его примеру. Так началось мое послушание.

Иногда он начинал выполнять странные физические упражнения - йоговские асаны, я так понимаю, чтобы окончательно не развалиться на кусочки, растягивал связки, немного

напрягал мышцы, укреплял кость.

Мы просидели там десять лет. Иногда забывая питаться неделями, без еды и воды, без отправления каких-либо потребностей тела. Там, мы добивались окончательной свободы. Со

временем даже стали чем-то вроде местной достопримечательности. Однажды к нам заехали какие-то туристы. Это были англичане.

- Глядите, какие они худые.

- Кошмар...

- Так жалко, - она не договорила, возможно, потому что ваш покорный слуга изволил встать и оглянуться.

- "Они смеются и жалеют, ненавижу такое", - индийцы всегда уважали наше уединение. Не могу и не хочу становиться развлечением для снобов.

- "Пожалуй, мне пора уходить..."

Следующим пунктом моей жизни стал монастырь. Здесь тоже можно было сидеть на солнце. Созерцать.

Однажды один монах присел неподалеку и медленно раскачиваясь, начал бубнить наизусть текст древней Веды. Я уже понимал индийские языки, где-то на уровне обывателя, а где-то вполне прилично изъясняясь. Но санскрит был для меня тайной за семью замками.

- Научи...

Мой бенгальский был хорош. Монах разве что не пробил головой потолок старого храма. Конечно же меня всему научили.

Вспоминаю те дни, когда учился санскриту и так легко на душе. Мало кто знает все веды наизусть, таким людям везде в Индии почет и уважение. Более полумиллиона текстов и

свитков. Знать всю Веду - значит быть уникумом. Быть отмеченным самим Буддой.

- Далай лама здесь...

Шепот вокруг. Наш монастырь посетил сам Далай лама. Земное воплощение Будды. Что он скажет, что он знает?

- Подойди, - я уже не мальчик, скоро тридцать лет как я пребываю на стезе посвящения. Этот Далай лама на вид словно мальчишка, физически ему всего 12 лет. Но я-то знаю, сколь

обманчива бывает внешность.

- Благослови...

- Мое благословление на тебе.

Его глаза чуть насмешливые и такие добрые. Он такой же, как и я? Или всего лишь ребенок, которого лишили детства и нормальной жизни? Не знаю... он просто улыбнулся и ушел.

Может я смогу прояснить этот вопрос в другой жизни.

- "Хочу верить что это - правда", - иначе вся моя жизнь в этой реальности будет ни о чем. Кому нужны эти тысячи книг, и молитвы... коли воплощенный Будда всего лишь элемент

маркетинга и пиара? Точно не мне.

- Простите. Далай лама просил вам передать, - молодой монах уважительно потянул мне сложенный вдвое листок. Открывал послание с трепетом в душе.

- "Терпение", - вот что там было написано. Всего одно слово. Но я смог его прочитать. Странно. Этот язык я учил, когда заканчивал свою жизнь в тибетском монастыре. Вспомнился

Ваня и мои мытарства у суровых якудза.

- "Неужели он знает...?!?"

- ОН знает...

Наверное, я был рад обмануть самого себя. Это страшно - быть настолько одиноким в мире людей. Только он смог меня понять...

В древних трактатах говорится, что легкие при надобности можно отключить. Душа способна питаться энергиями мира напрямую. На старости лет решил проверить эти слова на

собственном примере.

- "Или это способ уйти..."

Сознание угасало, но я все еще был в медитации. Контроль сознания, контроль дыхания. Убрать дыхание...

Когда-нибудь у меня все обязательно получится. Я знаю. А пока медитация, словно по плану перетекала в безобидную и привычную смерть. Тьма встретила знакомой прохладой.

- "Он сказал терпение?"

Создатель жесток, как же все это трудно принять. Мой главный враг - это не желания и амбиции, я понял - мой враг... это усталость духа. Впервые за долгие жизни я увидел впереди

нечто похожее на свет.

- "Неужели там рай?"

Иногда мы слишком хорошо думаем о высших силах. Конечно, это был никакой не рай. В конце тоннеля меня ждала... новая жизнь.

1980-ый год.

- Здравствуйте, проходите пожалуйста, - выглядело это мило и товарищ Романов с женой, не переставая улыбаться, покинули нашу просторную прихожую, проходя в полный гостей

актовый зал.

Товарищи Андропов, Ельцин и Горбачев тоже были здесь, конечно с женами, а как же иначе, это ведь партия. Родители стояли чуть позади, с умилением следя, как их дорогое чадо

вежливо раскланивается с очередными партийными бонзами.

- "Такой жизни у меня еще не было..."

Опять я один как перст, без братьев и сестер. Отец большая шишка в ЦК КПСС, и это единственная хорошая новость. Тяжело жить с деспотом такого уровня, даже матери это дается