За бесконечными хождениями из угла в угол и такими же бесконечными самобичеваниями и самокопаниями счёт времени для меня почти потерялся. Чёрная ночь, казалось, еле тянулась, и то, что утро уже наступило, я заметил совершенно случайно.
Просто, когда Сапхат выбрался наконец из больничной пристройки, солнечные лучи проникли через открытую дверь и в мой закуток.
Ночью он меня в свою «реанимацию» не пустил. И наверное, правильно сделал. Толку там от меня не было никакого. И так в медицине дуб дубом, а уж во флорианской тем более.
Она, кстати, несмотря на кажущуюся поначалу «средневековость», реально являлась самой продвинутой во Вселенной. Причём, сами флорианцы об этом, похоже, и не догадывались. Но лишь потому, что не имели возможности сравнивать. Так что если бы я вдруг решил сам отыскать ту клинику, где Пао и Ан могли получить самое качественное лечение, то лучшего места, чем Флора, попросту не нашлось бы…
Вытащить их из лагеря южных мне всё-таки удалось, хотя, если честно, когда я добрёл до забора, то уже мало что понимал. Ствол плазмогана дымился, пот заливал глаза, руки тряслись, ноги заплетались сильней, чем язык у перебравшего самогона деревенского тамады, а гранат в разгрузке осталась всего одна — видимо, берёг для себя, но, слава всем местным богам, использовать её не пришлось.
Через забор перебираться не стал. Просто поднял плазмоган и выжег в частоколе приличных размеров дыру. На то, что фонари на стене не горели, даже внимания не обратил. Как потом выяснилось, их погасили наши — расстреляли к чёртовой матери вместе с фонарщиками, на всякий пожарный, чтобы эвакуации не мешали.
— Милорд! Это мы, не стреляйте, — донеслось откуда-то снизу и сбоку, когда я наконец вывалился за ограждение.
— Х-хто м-мы? — вырвался из груди сдавленный полухрип-полушёпот.
— Калер, милорд. Со мной Лурф и Дастий.
«Калер? Лурф? Дастий?.. А-а, наши…» — дошло до меня секунд через пять, когда уже совсем изготовился залить всю округу плазмой до уровня «пока заряды не кончатся»…
После того как с меня сняли ценную ношу, я ещё наверное минут двадцать никак не мог разогнуться. Так и бежал, скрючившись, сперва по «секретному» ходу, а затем по лесу и лишь на последнем участке кое-как распрямился.
Дальше летели на шаттле. Куда? Я не спрашивал. Тупо сидел на полу в десантном отсеке и держал за руки лежащих на носилках слева и справа от меня Пао и Ан, словно хотел передать им через этот контакт хоть сколько-нибудь собственной энергии жизни. Всё это время барьер внутри у меня бесновался как сумасшедший и пытался прорваться наружу, но сделать это ему почему-то не удавалось. Возможно, я просто начал гораздо лучше контролировать себя и его, а возможно, он сам вдруг наткнулся на такую преграду, которую только с помощью силы преодолеть не получится.
Так или иначе, когда наш полёт завершился, хуже ни герцогине, ни баронессе не стало.
Впрочем, не стало и лучше…
Дальше к лечению подключился доктор Сапхат — наш мастер-реакторщик, сменивший на этом посту Нарруза, предателя, убитого ещё на первой войне с княжеской армией.
Больница, как я позднее узнал, располагалась на одном из затерянных в лесу хуторов. Хозяин дома сам предоставил его Сапхату в благодарность за спасение любимой дочери от какой-то болезни. Лечили здесь только самых тяжёлых. Прочие получали помощь от подмастерьев доктора, в передвижных пунктах-госпиталях, постоянно перемещающихся вдоль границы баронства.
Обеих женщин занесли в дом, а затем, после беглого осмотра, увезли на каталках в пристройку-реанимацию.
— Милорд! Вам лучше остаться здесь, — твёрдо заявил мне Сапхат, когда я сунулся было следом.
Жёстко, но справедливо.
В результате мне пришлось провести в больничном «предбаннике», наверное, самые тяжёлые часы в своей жизни. Находиться рядом, практически в двух шагах от Пао и Ан и не иметь возможности хоть что-нибудь сделать было невыносимо.
Я ведь только сегодня, здесь, в этом дурацком «предбаннике» осознал, наконец, насколько они обе мне дороги. И что будет, если я их сейчас потеряю… хотя бы одну из них…
— Что?! — пронзил я пылающим взглядом вышедшего из реанимации доктора.
Сапхат выглядел донельзя усталым. Поникшие плечи, болезненно заострённые скулы, тёмные круги под глазами…
— Состояние тяжёлое, но стабильное, — выдал он привычную для всех эскулапов фразу, после чего вздохнул и вяло махнул рукой, указывая себе за спину. — Пойдёмте, милорд. Сейчас всё сами увидите.
В «реанимации» имелось всего две палаты (не считая находящейся между ними «операционной»), и обе они были заняты. В левой, окна которой выходили на лес, находилась Анцилла. В правой, с окнами на поле и холм — Паорэ. На лица обеих были надеты кислородные маски, запястья и локтевые сгибы фиксировались опутанными трубками рукавами. Стоящие у изголовьев приборы показывали какие-то не слишком понятные мне картинки. Бегущие по экранам цифры, буквы и ворохи разноцветных линий-значков никаких ассоциаций не вызывали, в них не угадывались даже совершенно банальные кардиограммы.
— Энергопитание автономное? — поинтересовался я невпопад.
— Конечно, — удивился Сапхат. — Как по-другому-то?
