Странник поневоле - [24]

Ему повезло, и при отбивании от большого куска откололось несколько небольших, один из которых почти идеально годился на наконечник копья. Сходив к лесу, Богдан надрал лыка и лоз ползучих растений, после чего закрепил наконечник в расщеплённом конце древка. Осмотрев изделие, он остался доволен делом своих рук: вряд ли копьё было также хорошо, как оружие, сделанное настоящим умельцем каменного века, но для человека века двадцатого это было совсем неплохо. Метнув копьё в песчаную дюну, Богдан убедился, что и летит оно вполне сносно, и двинулся дальше со значительно улучшенным арсеналом. Большой кусок кремния он положил в карман, чтобы продолжить работу с ним позже.

Идти по песку было ещё труднее, чем по гальке. Солнце висело почти в зените и сильно припекало.

– Чёрт побери, – сказал Богдан вслух и посмотрел на мелкие слабые волны, медленно наползающие на берег, – а не искупаться ли?

Пейзаж вокруг сгодился бы для любого морского курорта, вот только из обязательных элементов отсутствовали корпуса санаториев и лежаки с зонтиками.

Однако кто его знает, какой зверь или человек может появиться из леса, пока он будет плескаться в воде? Во многих плохих и не очень плохих фильмах так часто и происходит по сценарию: герой оставляет одежду и оружие на берегу, ныряет, а когда выныривает…

Впрочем, немного поразмыслив, Богдан всё-таки подошёл к воде и разделся. Пояс с кобурой и ножнами он снял с комбинезона и нацепил поверх голого тела, поскольку и трусы он тоже снял, чтобы не мочить в солёной воде. Оружие хозяина дворца боялось влаги даже меньше, чем земные пистолеты или автоматы, и посему Богдан не беспокоился, что лучемёт или нож могут выйти из строя.

В этом месте до леса было метров сто пятьдесят открытого пространства, так что подобраться незамеченным не представлялось возможным. Тем более, Богдан не собирался заплывать далеко из опасения хищников, могущих водиться в этих водах. Никаких подозрительных симптомов в виде акульих или иных плавников, бороздящих океан, он пока не видел, но бережёного бог бережёт.

«Слегка освежусь – и всё!» – решил Богдан.

Дно от берега понижалось довольно резко, но почти абсолютно прозрачная вода, к тому же щедро просвеченная солнцем, позволяла видеть далеко. Однако Богдан не стал заходить дальше, чем по грудь, окунулся несколько раз и вылез на берег.

Съев пару из шести запасённых апельсинов и почувствовав себя гораздо бодрее, он зашагал дальше. Правда, у воды ноги проваливались в песок, и, чтобы идти быстрее и не так уставать, молодой человек вынужден был свернуть от берега к лесу, где был плотный ковёр травы.

Так он шёл часов пять, изредка останавливаясь на короткие привалы. Пляж несколько раз чередовался с каменистым берегом, и в трёх местах среди камней в море бежали небольшие речушки, так что проблема пресной воды, в принципе, была решена. Довольно часто попадались крупные птицы, похожие на давешнюю куропатку, гнездившиеся в кронах отдельно стоявших деревьев. Другие птицы вили гнёзда в скалах и даже среди камней на берегу. Один раз у стекавшей к морю речки Богдан увидел стадо антилоп с рогами, изогнутыми наподобие вырезов на деке скрипки. Животные спокойно пили воду и не обращали на него внимания. Крупных хищников пока не попадалось.

Можно было легко подстрелить одну антилопу и организовать обед и ужин, но Богдан пока не хотел останавливаться. До захода солнца он стремился пройти как можно дальше, чтобы постараться понять, находится он на острове или же всё-таки на «большой земле». Впрочем, в этом океане имелись и большие острова, которые просто невозможно обойти за один день.

Солнце клонилось к закату, апельсины были съедены, и Богдан, как городской житель, хоть и достаточно спортивный, но всё-таки не привыкший много ходить пешком, устал. Даже несколько наращенные в медицинском секторе дворца мышцы ныли: тренировки им всё равно не хватало.

Он как раз подошёл к маленькому ручью, и решил устроить привал. «Попытаюсь найти еду, устроюсь на ночлег, а завтра продолжу поход, – решил он. – Или дойду до точки, откуда вышел, если это остров, или встречу какие-то следы людей, если я просто на берегу моря на какой-то грани». Хотя, как он знал, в подобном случае следы цивилизации могли не встретиться очень долго: грани были населены не слишком плотно, и местами на них имелись обширные совершенно безлюдные пространства.

Заметив на дереве на высоте двух-трёх метров гнездо, Богдан осторожно подкрался и увидел, что там сидит куропатка – очевидно, птица высиживала яйца. Немного поколебавшись, Богдан вытащил лучемёт: птицу прикрывали ветки, а он пока не имел достаточной тренировки в метании копья.

– Прости меня, птичка, – тихо сказал он, – очень кушать хочется.

Установив оружие на самый слабый режим, Богдан послал импульс «твёрдого света», прицелившись в голову птицы, любопытно поглядывающую на него из своего «домика». Куропатка даже не кудахтнула – головёнка дёрнулась, и вниз слетело несколько пёрышек.

Взобравшись по ветвям кряжистой сосёнки, где свила гнездо его жертва, Богдан вытащил оттуда птицу, а также шесть яиц, каждое раза в два крупнее перепелиного. Расковыряв скорлупу, Богдан жадно выпил содержимое, пожалев, что у него нет соли – пресную пищу он не любил.