Странник - [18]

"Это мой помощник, маленький альтерианец. Я купил его у маббуков что-то около года назад".

— Год назад? Как это я до сих пор его у тебя не видел? — Зиддик перешёл на альтерианский — видимо, чтобы Джим понимал его. — Ты что, прятал его от меня?

"Ну что вы, господин Зиддик, вы просто не обратили внимания, — сказал Ахиббо. — А он малыш застенчивый — наверно, сам прятался".

Зиддик, грохоча по полу высокими тяжёлыми сапогами, подошёл и остановился под Джимом, ухмыляясь и мигая белыми плёнками.

— Чего ты так высоко забрался, миленький? — обратился он к Джиму. — Слезай, а то не ровен час, свалишься.

Джим, похолодев, только крепче вцепился в тенёта. Зиддик поманил его когтистым пальцем:

— Иди сюда, хороший. Иди, я тебя не обижу, не бойся.

"Слезай, — приказал Ахиббо, дёрнув за тенёта. — Не заставляй господина Зиддика ждать!"

Чуть не сорвавшись, Джим вынужден был повиноваться. Когда он был уже в полутора метрах от пола, Зиддик протянул к нему руки. Джим прижался к полкам, но Зиддик, скользнув по его бёдрам, задрал ему тунику и лизнул его своим длинным белым языком с шершавой бахромой по бокам. Усадив Джима на своё широкое плечо, он с ухмылкой бесцеремонно щупал и гладил его ноги. Джим, содрогаясь, зажмурился.

— Да, маббуки знают, кого похищать, — проговорил Зиддик, тиская колени Джима. — Вкус у них есть. Это же просто прелесть!

"Да, неплохой экземплярчик альтерианской расы", — согласился Ахиббо.

— Молоденький, хорошенький, фигурка — чудо, — продолжал Зиддик, откровенно разглядывая Джима со всех сторон. — Как раз, как мне нравится… И так похож на моего О-Ная! Конечно, с О-Наем никто не сравнится, но и этот неплох, весьма неплох. Просто куколка!

Он снова протянул к нему свой длинный омерзительный бахромчатый язык, и Джим в ужасе отпрянул от него, а Зиддик издал длинный звук, похожий на скрежещущий клёкот: так он смеялся. Оказывать сопротивление было бесполезно: Зиддик был огромен, его трёхпалая бледно-зелёная ладонь была в полтора раза больше ступни Джима. Но Джим всё-таки рискнул: он дёрнулся, ухватившись за тенёта и толкая Зиддика ногами, стал подтягиваться на руках, чтобы удрать наверх, но его попытка провалилась. Ахиббо с мерзким шелестом выстрелил клейкой паутиной, которая облепила запястья Джима и приклеила его к полке. Джим повис, извиваясь, а Зиддик с клекочущим смехом оборвал подол его ветхой туники.

— К чему скрывать такие ножки? Тебе надо ходить в коротеньком, малыш, чтобы только попка была чуть прикрыта! — И, обращаясь к Ахиббо, сказал: — Ну, не нравишься ты мне, старик, и всё тут. Ты уродлив и воняешь, как мои сапоги, и я вижу тебя насквозь: ты одуорш — каналья, старая хитрая тварь! Не видать бы тебе отсрочки, если бы не этот хорошенький малыш. Ладно, я дам тебе месяц, если позволишь мне с ним ночку поразвлечься.

От этих слов Джим обмер.

"Хорошо, господин Зиддик, он к вашим услугам, — ответил Ахиббо с шипением (он проглотил одуорша, как несвежего химона). — Только прошу вас, не покалечьте его! Он мне ещё пригодится".

— Не переживай, я буду очень нежен, — усмехнулся Зиддик.

И, выхватив оружие, он выпустил из него яркий голубой сгусток света, но не в Джима, а в паутину, которая от этого вдруг рассыпалась в порошок, и Джим упал с полутораметровой высоты на пол, к огромным, широко расставленным сапожищам Зиддика с окованными железом носками.

— Только сначала пусть помоется, — сказал Зиддик. — Чего он ходит у тебя таким замухрышкой? И одень его во что-нибудь приличное. Но чтобы одежды на нём было поменьше, и чтоб она легко снималась! Давай мне его в твою спальню для гостей. Я остаюсь у тебя сегодня, старый одуорш.

"Будет сделано, господин Зиддик!"

Громыхая ботфортами, Зиддик ушёл из ангара, а Ахиббо уже поднимал Джима на ноги и отряхивал.

"Не ушибся, малыш? Ты не бойся, господин Зиддик не сделает тебе больно, он только пощекочет тебя языком, и всё. Это у него, понимаешь ли, самый чувствительный орган… Прости, малыш, мне действительно сейчас нечем ему платить, и эта отсрочка мне нужна, как воздух. Выручи меня, а я тебе потом разрешу пару деньков отдохнуть".

Джим заплакал и стал умолять Ахиббо не отдавать его Зиддику, но тот проворчал:

"Как я могу пойти на попятную? Разве ты не видишь, что он из тех ребят, которым нельзя говорить "нет"? В общем, так. Сейчас я дам тебе ванну, ты вытащишь её во двор и натаскаешь в неё воды, чтобы она согрелась. Так уж и быть, дам тебе мыло, шампунь и мочалку. Давай, живее!"

Джим получил пластмассовую ванну, коврик, кусок мыла, флакон просроченного шампуня и жёсткую мочалку. Глотая слёзы, он натаскал воды и расстелил возле ванны на песке коврик, потом притащил ещё ведро воды и поставил на песок. За один час на палящем солнце и раскалённом песке вода стала горячей, и Джим, раздевшись, уселся в ванну. Намылив мочалку, он стал растираться. В другое время это доставило бы ему удовольствие: нечистоплотность ему претила, а у Ахиббо он был вынужден ходить грязным, но сейчас он мылся безо всякой радости. Вышел Ахиббо и стал смотреть, как он моется, а потом подошёл и сам стал тереть его мочалкой.

"Вот так, мойся чище! Чтоб господин Зиддик остался доволен".