Странная война 1939 года. Как западные союзники предали Польшу - [41]

.

Затем совет приступил к рассмотрению второго вопроса: что можно предпринять, чтобы предотвратить разгром Польши и, возможно, Румынии. Министр авиации Ла Шамбр сказал, что военно-воздушные силы Франции оснащены большим количеством современных истребителей, которые вместе с британскими будут достойными противниками люфтваффе и итальянских ВВС. У Франции до 1940 года не было значительной бомбардировочной авиации. До этого британцы брали на себя задачу массированных бомбардировок Северной Германии.

Далее Ла Шамбр перешел к оценке люфтваффе. У Германии имеется 12 тысяч самолетов[29], однако он не думает, что эта цифра повлияет на решение правительства. Никто не высказал сомнений относительно информации Ла Шамбра, и никто не поверил его утверждениям, что французские военно-воздушные силы могли противостоять столь многочисленным силам. После этого начали обсуждать возможные последствия для морального состояния французского гражданского населения, когда начнутся немецкие воздушные налеты. Эта мысль явно сильнее всего занимала участников.

Генерал Гамелен и адмирал Дарлан, в свою очередь, считали: операции возможны на суше и на море. Гамелен сказал, что армия находится в состоянии готовности. Сначала она могла мало что сделать против Италии (нейтралитет которой гарантировался только заверениями министра иностранных дел Боннэ в начале заседания). Гамелен добавил, что французы не могут оказать прямой помощи полякам, однако мобилизация во Франции была бы некоторым облегчением для Польши, поскольку это вынудило бы Германию перебросить войска с Польского фронта на западные границы. В конце дебатов по этому вопросу премьер Даладье напомнил участникам заседания, что поскольку Франции предстоит вести войну в течение нескольких месяцев в одиночку, то придется обеспечивать безопасность теми средствами, которыми располагает оборонительная система на границе.

Оставался только один, третий вопрос – что делать сейчас? Началось обсуждение чисто внутренних вопросов: мер безопасности государства и шагов в ожидании возможного начала войны – своевременных мобилизационных мероприятий. Все это фактически уже делалось. Это было все, что необходимо, – это плюс понимание, что французы были хозяевами положения. Немцы окажутся в их власти, как только вермахт выступит против Польши. После полуторачасового обсуждения Даладье закрыл заседание. Французы решили не использовать представившиеся им возможности. В этот день в штабе вермахта генерал Гальдер встретился с Кейтелем и начальниками штабов люфтваффе и ВМС. Они установили точное время нападения на Польшу: в субботу утром – в 4.15 или 4.30. А в Лондоне Чемберлен и Галифакс все еще ожидали Геринга с миссией мира.

Глава 5 Уклончивые действия

Роковым было не решение Гитлера уничтожить Польшу и начать войну против Британии и Франции при первом удобном случае; эти решения он принял намного раньше. Время для уничтожения Польши было установлено еще в апреле; решение и выбор времени для вызова англо-французской гегемонии в Европе пришли несколько позднее, весной. Поэтому что касается Гитлера, последняя неделя августа – когда советский пакт был уже «в кармане» – имела значение только в связи с техническими деталями организации нападения на Польшу и предотвращения активного вмешательства в войну британцев и французов. Война будет – вопрос был уже решен. Ничто, кроме полного подчинения Польши интересам Германии, уже не могло ее предотвратить.

Роковым было также решение британского и французского правительств. Они продолжали верить, хотя и с гораздо меньшей убежденностью, что сильные слова и решительные жесты удержат Гитлера от развязывания войны. Они так и не поняли, даже после оккупации Гитлером Праги в марте, что, если не последует полного подчинения, он все равно начнет войну. Так и не осознали того, что понял Черчилль, – нет средства, кроме войны, которое остановило бы Гитлера. Единственная возможность предотвратить установление его полного господства над Европой – нанести ему поражение в войне. Французы и британцы, как мы видели, имели средства и благоприятные возможности в последние недели августа и могли решиться на действия, которые привели бы к поражению Гитлера уже осенью. Однако они отказались даже рассмотреть такую возможность. Почему?

Утром 25 августа, когда осталось не более двадцати четырех часов до нападения вермахта на Польшу, британские начальники штабов собрались в военном министерстве, чтобы продолжить начатую накануне дискуссию относительно последствий советско-германского пакта. Преобладало мнение, что войны не будет, и ставки, сделанные старшими офицерами, подтверждают это. Начальник имперского Генерального штаба лорд Горт ставил пять к четырем против начала войны; его заместитель генерал сэр Роналд Адам предложил несколько большие шансы – шесть против четырех – тоже против войны. И только генерал Айронсайд выразил уверенность, что война будет, его ставка была пять к одному за войну.

В этот день кабинет не собирался, но Галифакс подписал англо-польский договор о взаимопомощи. Чемберлен ждал прибытия Гендерсона с ответом от Гитлера на свое письмо. В это же время из английского посольства в Берлине поступило довольно подробное изложение выступления Гитлера перед командирами в Оберзальцберге 22 августа – ясное выражение его намерений. Между тем Гитлер отменил назначенное на следующее утро нападение на Польшу в самый последний момент, получив сообщения о заключении договора о взаимопомощи между британцами и Польшей и о решении Италии сохранять нейтралитет в случае войны.