Странная погода - [146]

Гвардеец почесал затылок.

– Вам же не нужно, чтобы на месте преступления оказалась Национальная гвардия. Вам нужен кто-то, кто понимает толк в искусстве расследования.

– Там нечего расследовать. Человек, убивший доктора, заперт в багажнике «Краун Вика» Рустеда. Прошлой ночью он наведался в дом, чтоб и меня заодно убить, только я его поджидала и ударила сковородкой. Он не задохнется: я в багажнике дырки просверлила, – зато может жутко перегреться, так что советую направиться прямо туда.

Когда я сказала это, глаза у гвардейца едва из орбит не выскочили.

– Вас-то он с чего пытался убить?

– Понял, что я знаю, кто убил доктора Рустеда. Гад в багажнике зуб точил на всю семью Рустедов. Йоланда Рустед, дочь доктора и моя подружка, когда-то нянчилась с его дочерью. Когда гад узнал, что Йоланда лесбиянка, то в ужас пришел и потребовал, чтобы доктор вернул ему до цента все выплаченное за год. Доктор справедливо отказался. Так после того, как выпал дождь, этот самый сосед, заметив, что в гараже нет машины, решил, что дом пуст и что самое время стянуть что-нибудь и тем долг покрыть. Верняк, он думал, что пошарить в шкатулке с драгоценностями Йоалнды будет для него делом оправданным, но вот доктор считал иначе. Когда они боролись, грабитель потерял часы. Позже, когда я спросила этого соседа, слышал ли он какой-либо шум в доме доктора, то заметила, как он смотрит на свое голое запястье, будто время узнать хочет.

– Вы решили, что он убил отца вашей подружки, только потому, что он на запястье зырил?

– Ну, еще и то, что дочка его носила один из браслетов Йоланды. Я его сразу узнала. – Подняв руку, я показала ему серебряный обруч. – Нынче утром я его у нее потребовала обратно. А кроме того, если и было какое сомнение в том, что этот сосед учинил, все стало ясно, когда он забрался в дом в два часа утра, чтобы придушить меня подушкой.

Он оглядел меня чуть внимательнее, потом, повернув голову, позвал пару своих гвардейцев, махавших метлами на улице:

– Ребят, желаете перерывчик от расчистки?

– И что делать? – спросил один из них, перестав махать и опершись на ручку метлы.

– Схватить злостного убийцу и оттащить его задницу в кутузку.

Двое гвардейцев с метлами переглянулись. Тот, что опирался на метлу, произнес:

– Черт, а почему бы и нет? Хоть занятие будет, пока мы конца света дожидаемся.

Мой гвардеец распорядился:

– Вперед. Поехали. Прыгайте в «Хамви».

– Нет, сэр, не могу. Боюсь, вам придется проехаться до дома доктора Рустеда без меня.

– Что значит – не можете? Мы свезем этого малого в Управление полиции Денвера, а им понадобится, чтоб вы заявление сделали.

– И я непременно сделаю, только придется им со мной связываться у меня дома на Джэкдоу-стрит. Я оставила дочь доктора Рустеда в Боулдере. Мне надо вернуться к ней.

– А-а, – произнес он и отвернулся от меня. – Ну да. Хорошо. Полагаю, ей нужно узнать про ее старикана.

Я не стала рассказывать ему, что девушка, к которой я хочу вернуться, не ждет вестей о своем отце, потому как сама так же мертва, как и он. Рада была предоставить им думать все что угодно, лишь бы мне можно было продолжить свой путь. Как ни вымоталась я, как ни издергалась, но даже в мыслях не могла вернуться в дом Рустедов и, возможно, провести еще один день в Денвере.

Я рассказала гвардейцу, где полиция найдет доктора и его убийцу и где меня можно отыскать в Боулдере, если полиции понадобится мое заявление.

– Если понадобится заявление. Если это до суда дойдет. – Гвардеец мой тревожно глянул в небо. – Если дожди будут идти, то, думаю, суд присяжных через несколько месяцев останется, видно, лишь приятным воспоминанием. Мы вернемся к военно-полевому суду – довольно скоро. Будем вешать людей на месте. Экономить время и нервы.

– Око за око? – спросила я.

– Вы ж сами понимаете, – сказал он мне и, повернувшись, высмотрел ворона. – Надеюсь, ты понимаешь это, грязная тварь.

Ворон, находившийся за полдома от нас, каркнул, затем поднял свою добычу, расправил крылья и, тяжело махая ими, полетел прочь… унося добытое, пока ноги можно было унести.

Я уже почти вышла на автостраду, когда наткнулась на Чудо-Юдо Диллетта, проломившегося через забор из тощих липовых столбиков и засевшего в грязи у самого моста через бурый, шумный поток реки Саут-Платт. Вечерним дождем ветровое стекло трактора разбило на дюжину паутин. Распахнутая водительская дверца болталась в темноте.

Я взобралась на подножку, чтоб заглянуть в кабину. Внутри было пусто, но все усеяно окровавленными сотенными купюрами. Наручники свисали со стальной планки под панелью. На водительском сиденье кто-то оставил нечто похожее на грязную сырую сосиску. Нагнувшись поближе и прищурившись, я старалась понять, что это такое, пока не уразумела, что это большой палец. Уразумев, отскочила до того стремительно, что едва в грязь не свалилась. У меня желудок к горлу подкатил. Кто-то отхватил Тиздейлу большой палец, чтобы он мог стянуть с себя наручники, а потом его таинственный сообщник попытался остановить лившуюся кровь деньгами. На полу валялись обрывки окровавленного белого шелка, что-то поблескивало в ногах пассажирского сиденья. Я потянулась и подняла. Фальшивая золотая тиара.