Странная погода - [138]

Развернулась, заскрипев кристаллическими булавками под сапогами, и вновь вышла на простор дневного света. За спиной у себя расслышала первый громкий трескуче-раздирающий звук: это Марк ДеСпот отрывал полоску изоленты.

Полчаса пришлось шагать по жаре и в пыли к заставе, где работала шайка кандальных. При моем приближении полицейский, что стоял, опершись о капот брошенной красной «Ауди», выпрямился и уставился на меня сквозь темные очки с парой зеркальных стекол.

Позади него изнемогали человек тридцать зэков в оранжевых комбинезонах с надписью «СуперМакс» на спине. Большинство махали метлами и счищали иголки с дороги. Человек шесть, работая парами, вытаскивали мертвецов из машин и бросали их на грузовую платформу, прицепленную к чудовищных размеров трактору, стоявшему внизу на траве. На шинах трактора были тяжелые цепи, только, по мне, вряд ли они ему были нужны. Сами шины были громадны, как двери, и до того толсты и массивны, что я сомневаюсь, чтоб их смогли проткнуть самые острые из кристаллических иголок.

Еще одна пара копов занималась тем, что заводили машины, которые были на ходу, и отгоняли их к островку в центре между полосами движения. Они расчистили автостраду до самого Денвера, дорога была свободна, чиста и тиха, и городские небоскребы бледно синели вдалеке внизу под нами.

– В ч’ом дело? – спросил коп возле «Ауди». И поправил лежавшее у него на плече ружье, с каким только на слонов охотиться.

Многие из зэков перестали махать метлами и подняли взгляды. Потели они все утро, это и по запаху было заметно. Острый такой мужской запашок, смешанный с запахом гниющего мяса и крови, впекшейся в обивку всех этих брошенных машин. Сотня тысяч мух родилась в одну ночь. Воздух, казалось, вибрировал от их гуденья, будто в улье.

– Вон там, чуть назад, трое парней, с кем вам, возможно, потолковать нужно. Они оглушили меня, когда я шла по дороге из Боулдера в Денвер, и попытались похитить меня для своей секты конца света. Они бы к тому же и утащили б, если бы меня не спас один добряк, который их просто из порток вытряхнул. Он оставил их упакованными в серебристые балахоны, в каких они были, и настоятельно посоветовал мне указать вам на них. А еще, тут ходила женщина с магазинной тележкой, которая согласилась закрыть глаза на мое похищение, выторговав себе мой айфон-плюс. Только вам незачем из-за нее беспокоиться. Сотовый телефон, похоже, мелочь посреди национального бедствия.

– У вас кровь в волосах, – сказал полицейский в авиационных очках.

– Точно так, сэр. Один из них меня цепью перетянул. – Я не хотела говорить, что эти чудилы напали на меня с астрономическими инструментами, считая, что так мои показания будут более достоверными.

– Позвольте взглянуть, – попросил коп.

Я нагнула голову и указала, куда удар пришелся. Коп запустил несколько грубых мозолистых пальцев мне в волосы, потом убрал руку и вытер кровь с кончиков пальцев о форменные бриджи.

– Надо швы наложить. – Говорил он отрывисто и отрешенно (может, Юлу Бриннеру[107] подражал?), однако при всем том рану мою осмотрел с щепетильностью, а кровь на его руках его не обеспокоила. Таких людей вы всегда встретите на Среднем Западе, мужиков с заботливыми руками и грубоватыми вялыми голосами. Лошади и собаки преданы таким парням, зато трусы и прохвосты их инстинктивно боятся. Из них получаются посредственные мужья, отличные защитники закона и лучшие из лучших грабители банков. Полуобернувшись, коп крикнул: – Диллетт! Ты наложишь пару швов этой леди?

На платформе позади трактора стоял тщедушный чудак в форме полиции штата, малый, состоявший по большей части из коленок и адамова яблока, который, орудуя вилами, укладывал рядком тела. Он приостановился и махнул своей серой фетровой шляпой в знак того, что понял.

Главный охранник глянул с высоты мне в лицо и произнес:

– Вообще-то вам не следовало бы ходить по этой дороге. Мы находимся в состоянии чрезвычайного положения. Если только кто-то не умирает, вам не следует выходить из дому.

– Никто не умирает. Уже умерли. Моя подруга и ее мать погибли в этой грозе, и я отправилась в Денвер сказать об этом ее отцу.

Коп отвернулся от меня и головой покрутил. Как игрок команды, которая только что упустила на последних минутах большое преимущество. Соболезнований он не выразил, зато сказал:

– Вы намеревались от Боулдера до самого Денвера пешком идти? А если опять дождь?

– Спрячусь под машиной, полагаю.

– Порой бывает трудно отличить приличие от глупости. Я вот не уверен, по какую сторону разделительной черты этот случай выпадает. Но я прихвачу пару своих ребят с трассы, и если наткнусь на шайку похитителей девушек, то сообщу по радио. Полицейский Диллетт домчит вас до Денвера на своем тракторе. Ему все равно тащить в город полный груз мертвяков. А вам придется обратиться там к властям с заявлением.

– Слушаюсь, сэр. А вы-то, парни, что станете делать, если дождь пойдет? Что все вы станете делать?

– Уйдем в укрытие и опять примемся мести, когда дождь кончится. Если дороги не свободны, то какой в них прок? Если власть не способна поддерживать движение на дорогах, какой же вообще прок от власти? – Он с тоской глянул в небо и продолжил: – Не станет ли это печальной эпитафией миру? Демократия отменена по случаю дождя. Сезон человечества приостанавливается впредь до последующего уведомления. – Если он и понимал, что заговорил на языке поэзии, то его сожженное солнцем жесткое лицо Юла Бриннера этого не выдало.