Страницы моей жизни. Романовы. Семейный альбом - [73]

Как описать мои странствования в последующие месяцы?.. Как загнанный зверь я пряталась то в одном темном углу, то в другом. Четыре дня провела в монастыре у старицы, которую раньше знала. Помню, как она, затворив дверь в коридор, наклонилась, тронув рукой пол и говоря, что клянется не мне, а Богу, который сотворил такое чудо. В келье было жарко, перед большим киотом мирно горели лампады, вкусно пахло щами, яблоками и стариной, и среди этой мирной обстановки суетилась добрая матушка. Затем я в черном платке, с мешком в руках, пошла к знакомым, которые жили недалеко от Александро-Невской лавры.

На занятые деньги наняла за двести рублей извозчика. Вдруг раздались свистки и подскочили два милиционера с ружьями. «Разве ты не знаешь, – кричали они, – что сегодня вышел декрет: извозчики теперь не смеют возить граждан! Слезай, гражданка, а то арестуем тебя». Холодная от страха, я шла пешком по Лиговке, боясь каждого взгляда прохожих… Вдруг слышу за собой голос: «Анна Александровна». Я обернулась и вижу: идет бывший офицер, знакомый. «Уходите, – сказала я как могла убедительно. – Со мной опасно находиться рядом и тем более прохаживаться».

Было темно, шел снег, и мои тонкие полуботинки насквозь промокли. Промокла и я, и вся замерзла. Постучав у двери, спросила, как и каждый раз: «Я ушла из тюрьмы – примете ли меня?» – «Входите, – ответила мне ласково моя знакомая, скромная, бедная женщина, – здесь еще двое скрываются». Рискуя ежеминутно жизнью, зная, что никогда и ничем я не смогу отблагодарить ее, она предоставила нам все свое скромное имущество, мне и двум женщинам-врачам, только чтобы спасти нас. Вот какие бывают русские люди – и заверяю, что только в России есть таковые. Я оставалась у нее десять дней. Другая прекрасная душа, которая служила в советской столовой, не только ежедневно приносила мне обед и ужин, но отдала все свое жалованье, которое получала за службу, несмотря на то что у нее было трое детей и она работала, чтобы кормить их.

Так я жила одним днем, скрываясь у доброй портнихи, муж которой служил в Красной Армии, у доброй бывшей гувернантки, которая отдала мне свои теплые вещи, деньги и белье. Вернулась и к милым курсисткам, и они кормили меня разными продуктами, которые одна из них привезла из деревни. Узнала я там и о матери, так как та, которую арестовали, вернулась. На Гороховой ей сказали, что меня сразу убьют, если найдут; другие же говорили, что я убежала к белым. Затем я жила у одного из музыкантов оркестра: жена его согласилась взять меня за большую сумму денег. У меня и у матери уже ничего не было, но одна из моих бывших учительниц хранила ценную вещь, подаренную мне на свадьбу их величествами: аквамарин, окруженный бриллиантами. Она его продала за пятьдесят тысяч рублей, и я почти все деньги отдала за несколько дней безопасности. Комнату, где я жила, не топили, и в ней был один градус мороза. Правда, кормили недурно, и я два раза возвращалась к ним. Мне пришлось обрить все волосы – из-за массы вшей, которые в них завелись.

6 ноября я свиделась с матерью. Когда мы кинулись друг другу в объятия, мои добрые хозяева заплакали. Туда же пришла моя тетя, сказав, что нашла мне хороший приют – но совсем в другой стороне… Мне пришлось около десяти верст идти пешком и часть пути проехать в трамвае. Боже, сколько надо было веры и присутствия духа! Как я уставала во время этих путешествий, как болели ноги, и как я мерзла, не имея на себе ничего теплого!.. Кто-то подарил мне старые галоши, которые были моим спасением все это время.

Новая моя хозяйка была премилая, интеллигентная женщина. Она раньше много работала в Армии спасения. У нее я отдохнула, но она боялась оставить меня у себя более десяти дней и обратилась к местному священнику. Последний принял во мне участие и рассказал некоторым из своих прихожан мою грустную историю, и они по очереди брали меня в свои дома.

Раз ко мне пришла знакомая эстонка, предлагая бежать в Финляндию, сказав, что одна женщина-финка за большие деньги переводит через границу. Какое-то внутреннее чувство тогда предсказало мне им не доверяться, и оказалось – правда. Взяв деньги, женщина эта завела барышню в лес и затем, сказав, что дальше идти нельзя, скрылась. Эстонка эта вернулась в Петроград пешком, без денег и под страхом ежеминутного ареста. Хороша бы я была с ней вместе!

Боюсь надоесть рассказами о своих похождениях. Скажу только, что в конце концов очутилась в квартире одного инженера, где нанимала комнату. Домик стоял в лесу, далеко за городом. Кроме других благодеяний этот человек первый позаботился сделать мое положение легальным. Он взял у знакомого священника паспорт девушки, которая вышла замуж, потом заявил, будто потерял его, и таким образом получил для меня новый паспорт: благодаря этому я получила карточки и право на обед в столовой. Насколько могла и умела, я помогала ему по хозяйству. Целый день он проводил на службе; возвращался поздно, колол дрова, топил печку и приносил из колодца воду. Я же согревала суп, который готовился из овощей на целую неделю. По субботам приезжала его невеста. Конечно, я часто была совсем голодна. Мать и старичок, ее духовник, приносили мне, что могли, равно как и мой друг, которая служила в столовой.