Страницы моей жизни. Романовы. Семейный альбом - [38]
Плачут и проклинают большевиков. Большевики – большевиками, но рука Господня страшна. На людях можно казаться добрым и благочестивым, и легко клеветать на невинных, но есть Бог. И если кто потерял близких и родных, или голодает, или томится на чужбине и видит, как погибает дорогая родина и миллионы наших соотечественников гибнут от голода и террора, то не надо забывать, что Богу было нетрудно сохранить им жизнь и дать все потребное, так как для Бога невозможного нет. Но чем скорее каждый пороется в своей совести и сознает свою вину перед Богом, Царем и Россией, тем скорее Господь протянет свою крепкую руку и избавит нас от тяжких испытаний. «Мне есть отмщение, и Аз воздам».
Все книги полны рассказами о влиянии Распутина на государственные дела, и утверждают, что Распутин постоянно находился при их величествах. Вероятно, если бы я стала это опровергать, никто бы не поверил. Обращу только внимание на то, что каждый его шаг, со времени знакомства у великой княгини Милицы Николаевны до убийства в Юсуповском доме, записывался полицией. О так называемой охранке читатель, вероятно, слыхал, но об организованной охране их величеств трудно себе составить представление, не зная ее. У государя и государыни были три рода охраны: дворцовая полиция, конвой и сводный полк. Всем этим заведовал дворцовый комендант. Последним до 1917 года оставался генерал Воейков. Никто не мог быть принятым их величествами или даже подойти к дворцу без ведома дворцовой полиции. Каждый из них, а также все солдаты сводного полка на главных постах вели точную запись лиц проходивших и проезжавших. Кроме того, они были обязаны сообщать по телефону дежурному офицеру сводного полка о каждом человеке, проходившем во дворец.
Каждый шаг их величеств записывался. Если государыня заказывала к известному часу экипаж, камердинер передавал по телефону на конюшню, о чем сейчас же докладывалось дворцовому коменданту, который передавал всей полиции приказание быть начеку: что-де экипаж заказан к двум часам. Это значило, что везде выходила полиция тайная и явная, со своими записями, следя за каждым шагом государыни. Стоило ей остановиться где-то или поговорить со знакомыми, чтобы этих несчастных сразу после обступила полиция, спрашивая фамилии и повод их разговора с государыней.
Всем сердцем ее величество ненавидела эту охрану, которую называла «шпионажем», но была бессильна изменить раз заведенные порядки. Если я говорю, что Распутин приезжал к их величествам два или три раза в год, а последнее время они, может быть, видели его четыре или пять раз в год – то можно проверить, говорю ли я правду, по точным записям этих полицейских книг. В 1916 году государь лично видел его только два раза. Но их величества совершали ошибку, окружая посещения Григория Ефимовича «тайной». Это послужило поводом к разговорам; то же они делали, встречаясь с мсье Филиппом, что вызвало толки, будто их величества занимаются столоверчением.
Каждый человек предпочитает обладать некоторой свободой выбора и иногда остаться один со своими мыслями или молитвами, закрыв двери своей комнаты. То же было у их величеств по отношению к Распутину, который олицетворял для них надежды и молитвы. Они на время забывали о земном, слушая рассказы о его странствиях и т. д. Проводили его каким-нибудь боковым ходом, по маленькой лестнице, принимали не в большой приемной, а в кабинете ее величества, предварительно пройдя, по крайней мере, десять постов полиции и охраны. Эта часовая беседа наделывала шуму среди придворных на год вперед. Я несколько раз указывала ее величеству на то, что подобный прием вызывает гораздо больше разговоров. Императрица соглашалась, но в следующий раз повторялось то же самое. Принимали его обыкновенно вечером, но это не из-за тайны, а потому что это было единственное время, что государь бывал свободен.
Алексей Николаевич приходил до сна в голубом халатике посидеть с родителями и повидать Григория Ефимовича. Все они по русскому обычаю три раза целовались и потом садились беседовать. Он им рассказывал про Сибирь и нужды крестьян, о своих странствиях. Их величества всегда говорили о здоровье наследника и о заботах, которые в ту минуту их беспокоили. Когда после часовой беседы с семьей он уходил, то всегда оставлял их величества веселыми, с радостными упованиями и надеждой в душе; до последней минуты они верили в его молитву и еще из Тобольска писали мне, что Россия страдает за его убийство.
Никто никогда не мог поколебать их доверия, хотя им приносились все враждебные газетные статьи и все старались им доказать, что он дурной человек. Ответ был один: «Его ненавидят, потому что мы его любим». Так что «заступаться» за него, как обо мне писали, мне, очевидно, не приходилось.
Хотя, как я сказала, ее величество вполне доверяла Распутину, но два раза она посылала меня с другими к нему на родину, чтобы посмотреть, как он живет у себя в селе Покровском. Конечно, нужно было бы выбрать кого-нибудь опытнее и умнее меня, более способного дать о нем критический отзыв; я же поехала, ни в чем не сомневаясь, с радостью исполняя желание дорогой государыни, и потом просто доложила, что видела.
Мемуары Анны Александровны Танеевой-Вырубовой представляют несомненный интерес для современного читателя, так как развеивают искусственно демонизированный образ этой замечательной женщины и достаточно точно характеризуют обстановку при российском императорском дворе накануне революции. Сами по себе они являются бесценным историческим источником, способным убедить непредвзятого читателя в несостоятельности лжи официальных большевистских историков и снять обвинения в нравственных пороках с людей, память о которых долгие годы подвергалась клевете и надругательству.
Анна Александровна Танеева-Вырубова — ближайшая подруга императрицы Александры Федоровны, наперсница Николая II, любовница Григория Распутина — почти десять лет была тем стержнем, который удерживал русскую монархию у власти. Фрейлина ее величества знала о царской семье все: кто слаб и почему, кто влюблен, кто обманут, кому изменил любовник, а кто припрятал золото монархии... Перед нами предельно откровенная изнанка жизни, череда бесстыдных любовных похождений венценосной семьи русского царя.Приведено к современной орфографии.
Авторы обратились к личности экс-президента Ирака Саддама Хусейна не случайно. Подобно другому видному деятелю арабского мира — египетскому президенту Гамалю Абдель Насеру, он бросил вызов Соединенным Штатам. Но если Насер — это уже история, хотя и близкая, то Хусейн — неотъемлемая фигура современной политической истории, один из стратегов XX века. Перед читателем Саддам предстанет как человек, стремящийся к власти, находящийся на вершине власти и потерявший её. Вы узнаете о неизвестных и малоизвестных моментах его биографии, о методах руководства, характере, личной жизни.
Борис Савинков — российский политический деятель, революционер, террорист, один из руководителей «Боевой организации» партии эсеров. Участник Белого движения, писатель. В результате разработанной ОГПУ уникальной операции «Синдикат-2» был завлечен на территорию СССР и арестован. Настоящее издание содержит материалы уголовного дела по обвинению Б. Савинкова в совершении целого ряда тяжких преступлений против Советской власти. На суде Б. Савинков признал свою вину и поражение в борьбе против существующего строя.
18+. В некоторых эссе цикла — есть обсценная лексика.«Когда я — Андрей Ангелов, — учился в 6 «Б» классе, то к нам в школу пришла Лошадь» (с).
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.
Патрис Лумумба стоял у истоков конголезской независимости. Больше того — он превратился в символ этой неподдельной и неурезанной независимости. Не будем забывать и то обстоятельство, что мир уже привык к выдающимся политикам Запада. Новая же Африка только начала выдвигать незаурядных государственных деятелей. Лумумба в отличие от многих африканских лидеров, получивших воспитание и образование в столицах колониальных держав, жил, учился и сложился как руководитель национально-освободительного движения в родном Конго, вотчине Бельгии, наиболее меркантильной из меркантильных буржуазных стран Запада.
Результаты Франко-прусской войны 1870–1871 года стали триумфальными для Германии и дипломатической победой Отто фон Бисмарка. Но как удалось ему добиться этого? Мориц Буш – автор этих дневников – безотлучно находился при Бисмарке семь месяцев войны в качестве личного секретаря и врача и ежедневно, методично, скрупулезно фиксировал на бумаге все увиденное и услышанное, подробно описывал сражения – и частные разговоры, высказывания самого Бисмарка и его коллег, друзей и врагов. В дневниках, бесценных благодаря множеству биографических подробностей и мелких политических и бытовых реалий, Бисмарк оживает перед читателем не только как государственный деятель и политик, но и как яркая, интересная личность.
Анна Ахматова прожила семьдесят семь лет. С её уходом закончилась эпоха «Серебряного века». Удивительным образом поэтессе удавалось даже во времена официального (и нарочного) забвения оставаться абсолютной европейкой. «Сказочным козерогом» окрестил её один из конфидентов, ибо ахматовский жизненный круг был очерчен пунктиром дружб и встреч с Мандельштамом и Модильяни, Исайей Берлином и Иосифом Бродским, et cetera… Воспоминания Анны Андреевны, дневниковые заметки, избранные статьи, фрагменты переписки, то, что не всегда для публичности, то, что поэт держит при себе, – наполнение и суть этой книги.