Страницы дипломатической истории - [58]

Следует, однако, иметь в виду, что в то время в Соединенных Штатах были еще очень сильны позиции изоляционистов. Кроме того, в Вашингтоне активно действовали пронацистские лоббисты, которые всячески обрабатывали американских законодателей, побуждая их сопротивляться включению США в европейский конфликт. Небезуспешно работала в США и тайная гитлеровская агентура. Рузвельту приходилось преодолевать серьезное сопротивление при проведении политики поддержки сил, выступавших против фашизма. На формировании позиции Рузвельта в то время, несомненно, сказывалась и его личная неприязнь к фашистам. Он называл гитлеровцев не иначе, как «гуннами», видимо, считая, что такая крайняя форма диктатуры буржуазии, как нацизм, слишком уж дискредитирует всю капиталистическую систему, убежденным сторонником которой он был.

Шаг за шагом Рузвельт подталкивал страну ко все более тесному сотрудничеству с воевавшими против фашистских держав странами. В январе 1941 года на узком совещании в Белом доме Рузвельт подчеркнул, что одна из важных целей его правительства заключается в том, чтобы «делать все возможное для продолжения поставок Великобритании», причем «военно-морской флот США должен быть готов конвоировать суда, идущие через Атлантику в Англию». Такая линия вызвала сопротивление изоляционистов. В конгрессе многие ораторы резко критиковали правительство. В письме к одному из сенаторов президент Рузвельт писал по этому поводу: «Пусть бог поможет мне понять, куда клонят те, кто затеял эту дискуссию в сенате. Зачем они оспаривают необходимость конвоев?»

Вступление Советского Союза в войну после вероломного нападения на него гитлеровской Германии придало новые силы тем американским политикам, которые видели первоочередную задачу в нанесении поражения Гитлеру, а заодно и германскому империализму, который стал угрожать интересам британского и американского капитала. Среди этих политиков особенно активную роль играли Гарри Гопкинс и Аверелл Гарриман. Не случайно, что именно Гопкинса, оказавшегося тогда в Лондоне, Рузвельт наметил для поездки в Москву в качестве своего личного представителя в июле 1941 года. Выше уже говорилось о побывавшей осенью того же года в Москве англо-американской миссии, возглавлявшейся лордом Бивербруком и Авереллом Гарриманом, о важных решениях, принятых в ходе их переговоров с руководителями Советского правительства.

Перед отъездом домой Гарриман оставил в Москве входившего в состав американской делегации полковника Файмонвилла. Он возглавил группу, наблюдавшую за ходом поставок военных материалов из США в Советский Союз. Это назначение вызвало недовольство в военном ведомстве в Вашингтоне, поскольку Файмонвилл был известен как сторонник активной помощи Советскому Союзу. Между тем в то время военный атташе посольства США в Москве майор Итон слал своему начальству крайне пессимистические телеграммы, которые полностью расходились с информацией, поступавшей в Вашингтон от полковника Файмонвилл а. Так, 10 октября 1941 г. майор Итон радировал за океан, что «конец русского сопротивления близок» и что посему «с поставками военных материалов в Советский Союз спешить не следует», ибо они «могут быть захвачены немцами». А на следующий день в Вашингтон пришла телеграмма от Файмонвилла, который, ссылаясь на сведения, полученные от Генерального штаба Красной Армии, сообщал, что советские войска пресекли попытки немцев окружить Москву и что положение на Южном фронте хотя и серьезное, но не безнадежное. Отсюда Файмонвилл делал вывод, прямо противоположный тому, что доносил майор Итон: он подчеркивал, что американские поставки в Советский Союз следует по возможности ускорить. Гарри Гопкинс отметил в своем дневнике, что он не поверил сообщению Итона и счел более достоверной информацию полковника Файмонвилла, которая в дальнейшем подтвердилась.

Оценка обстановки на советско-германском фронте полковником Файмонвиллом, несомненно, оказала свое влияние на выработку курса правительства США по отношению к Советскому Союзу в тяжелые первые месяцы Великой Отечественной войны. В Вашингтоне были предприняты соответствующие шаги, направленные на ускорение практической помощи нашей стране.

Через много лет, в 1955 году, мы случайно встретились с Файмонвиллом в Сан-Франциско. К тому времени он уже был на отдыхе — ушел в отставку в чине генерала, однако остался таким же энергичным и подвижным, как тогда, когда мы с ним познакомились впервые. Мы долго беседовали о прошлом, о его работе в Москве, о перспективах советско-американских отношений. Файмонвилл и в те трудные 50-е годы, в самый разгар «холодной войны», оставался другом Советского Союза. Некоторое время спустя до меня дошло печальное известие о его кончине.

Вскоре после нападения гитлеровской Германии на Советский Союз президент Рузвельт распорядился разморозить блокированные советские фонды. В начале августа 1941 года исполняющий обязанности государственного секретаря Уэллес и посол Уманский обменялись письмами, в которых американская сторона обещала «оказать всю экономическую помощь, которая возможна, с целью усиления Советского Союза в его борьбе против вооруженной агрессии».