«Страна золота» — века, культуры, государства - [7]

Конечно, у этого источника есть и свои недостатки. Первый из них и, пожалуй, главный для «традиционного» исторического исследования: предание не дает достоверной хронологии. Бесспорно, существуют приближенные методы ее установления (скажем, по числу упомянутых в рассказе поколений), но получаемые таким образом данные тоже далеки от достоверности.

Кроме того, предание (или, как его еще называют, устная историческая традиция) — это живое явление. То, что чуть выше было сказано о его передаче в неизменном виде, нельзя понимать буквально. Любой передатчик традиции — человек своего времени, и, излагая завещанные ему предками-сказителями устные тексты, он их невольно «редактирует» хотя бы тем, что делает такие смысловые акценты, так переносит центр тяжести рассказа, чтобы, даже сохраняя неизменной сюжетную канву, приспособить его к конкретным потребностям своих современников в данный момент. Иначе говоря, предание — это не только и, пожалуй, даже не столько объективное свидетельство о прошлом, но и в не меньшей мере идеологический документ современной данному конкретному передатчику эпохи.

Но такое редактирование вдобавок не столь уж редко бывало и совершенно сознательным и целенаправленным, когда преданием пользовались для обоснования отнюдь не одних только духовных ценностей, но и претензий на те или иные вполне материальные привилегии, а более всего — на власть. Генеалогии правителей, неотъемлемая часть устной исторической традиции, именно поэтому подвергались такому изменению особенно часто.

Наконец, устное предание, как правило, многослойно: оно испытывало самые разные влияния со стороны культур других народов и более крупных человеческих общностей — политических, конфессиональных. Оно впитало в себя многочисленные мусульманские элементы, а в эпоху колониального владычества случалось, что однажды записанная и опубликованная версия традиции самим авторитетом печатного слова превращалась как бы в «нормативную», единственно правильную, и воспринималась в качестве таковой не только европейскими исследователями, но и самими африканцами.

Историку многое может дать сопоставление данных предания с материалами этнографических исследований — описаниями быта, обычаев, традиционной общественной организации народов Западного Судана и их осмыслением. Ведь эта часть культурного наследия всякого народа самая устойчивая и, пожалуй, самая консервативная, и сохраняется она дольше всего. Многие же явления сложились очень давно, в обстановке, совсем не похожей на нынешнюю, так что их изучение помогает понять в прошлом народа такие вещи, которых не смогли бы нам объяснить ни предание, ни письменные свидетельства.

Итоги исторических исследований последних десятилетий довольно убедительно показали, насколько плодотворным может быть сопоставление этнографических материалов и данных предания с результатами археологических раскопок. В этом мы еще не раз сможем убедиться на протяжении нашей книги.

Все, что сказано здесь об археологических, фольклорных и этнографических материалах (а историческим источником могут служить и данные языка, и палеоботаника, и многое другое), ничуть не означает умаления ценности разных видов письменных источников. И в интересующем нас случае — прежде всего арабоязычных.

Ко времени появления первых арабских отрядов в Северной Африке и к моменту первого непосредственного знакомства стремительно расширявшегося мира ислама с Западным Суданом (это произошло, по всей видимости, не позднее первых десятилетий VIII в.) на огромной территории Судана далеко еще не завершился процесс складывания крупных этнических общностей, знакомых нам сегодня. И все же на основании многочисленных данных, в первую очередь археологии и устного предания, можно с уверенностью сказать, что уже тогда в Западном Судане жили предки нынешних народов, входящих в состав большой языковой группы «манде». Эти люди создали две первые «великие державы» западносуданского средневековья — Гану и Мали. На берегах Нигера, между местом, где его русло поворачивает к юго-востоку, и районом современной границы между Нигерией и Нигером, жили предки народа сонгай — они позднее создали третью великую державу этого региона — Сонгайскую. В нынешнем Сенегале в области Фута-Торо и по берегам нижнего течения реки Сенегал обитали предки современных народов фульбе, тукулер и серер. Впоследствии многое менялось в Западном Судане: народы передвигались с места на место в поисках новых плодородных земель и пастбищ, сталкивались друг с другом, кое-где перемешивались, давая рождение новым этническим общностям. Но главные группы родственных народов сохранились, хотя иные из них и расселились в результате всех этих событий по гораздо большему пространству, чем то, какое занимали их предки в начале второй половины I тысячелетия н.э., а то и вообще оказались далеко от мест первоначального своего расселения.

Об этих-то предках современных жителей Западной Африки и спешили рассказать своим единоверцам и землякам купцы-мусульмане, сразу же перенявшие давнюю традицию торговли через Сахару. Немногие из них записали свои впечатления сами. Большинство просто рассказывали об увиденном, а записали эти рассказы более образованные люди, часто на много лет позднее. К тому же среди этих путешественников и на первых порах, да и столетия спустя преобладали коренные жители Северной Африки — берберы. А берберы, даже номинально сделавшись в подавляющем своем большинстве мусульманами довольно быстро, тем не менее далеко не сразу приняли и арабский язык, и культуру, сложившуюся в Средиземноморье и на Ближнем Востоке после арабского завоевания из множества разнородных элементов и получившую название «арабской».