Страна василисков - [10]

Как хорошо, подумал я, что простому инспектору вроде меня не требуется, вдобавок к загадочным убийствам, морочить голову ещё и политикой. А вот Мэгурэ приходится иметь дело ещё и с депутатскими запросами от членов Законодательного Собрания (в том числе, увы, и от Конституционной партии, этого клуба поклонников давно покойной одиозной премьер-министра Клериссо) — а заодно и с городской администрацией, городской полицией, окружной прокуратурой и собственным начальством, щедро рассылающим выговоры и предупреждения откуда-то сверху.

Иногда я понимаю, насколько неблагодарная у шефа работа. К моему стыду, надолго моего сочувствия не хватает.

— Поэтому слушайте меня внимательно. — продолжала Мэгурэ. — У вас есть три дня. Ввиду того, что вы двое спите на ходу — начиная с сегодняшнего вечера. В четверг вечером у меня на столе должен лежать отчёт, в котором, — она подняла руку и начала загибать тонкие пальцы, — будут три вещи: кто это сделала, как это сделала и почему это сделала. Всё остальное, — пальцы сжались в обманчиво изящный кулак, — меня совершенно не интересует. Если же в четверг я отчёта не увижу, — ладонь раскрылась, — то ваше дело отправится в следственный отдел, где девочки Гешке будут шить его белыми нитками, как раз к высочайшему визиту, а вы останетесь несолоно хлебавши. — она вновь сложила руки на груди и посмотрела на нас испытующим взглядом. — Вы меня поняли?

— Так точно, госпожа комиссар. — не задумываясь, ответил я: перспектива отдавать дело на творческую обработку следователям под чутким руководством комиссара Гешке меня совершенно не прельщала. Для этого уголовный розыск и следствие слишком друг друга недолюбливали. — Начнём сегодня же.

— Выспаться только не забудьте. — добавила Мэгурэ. — А то Фудзисаки, похоже, ухитрилась проспать весь разговор с открытыми глазами, — Фудзисаки запоздало попыталась сесть в кресле прямее, — а инспектора, которые спят на ходу, мне совершенно ни к чему…

— Не извольте беспокоиться, — невпопад пробормотала Жюстина, — всё будет сделано в лучшем виде…

— Понятно, — кивнул я и встал с кресла; Фудзисаки, пошатываясь, поднялась следом за мной. — Разрешите идти?

— Три дня, Штайнер. — ласково пропела Мэгурэ. В устах шефа такой тон не предвещал ничего хорошего. — Свободны.

* * *

Фудзисаки отмалчивалась до тех пор, пока мы не покинули наш этаж, от стены до стены занятый уголовным розыском, и не побрели вниз по лестнице. В здании, где все поголовно пользуются лифтами, лестница как всегда пустовала — только на третьем этаже кто-то, усевшись задом в чёрных брюках на подоконник, курила в открытое окно.

Я поморщился.

— Три дня. — наконец сказала Жюстина. От неожиданности я остановился на середине шага и обернулся, чтобы посмотреть на неё: вид у моей напарницы был откровенно ужасный. Хорошо, что у меня под рукой не было зеркала. — И что мы делать будем?

— Смотри на это по-другому, — посоветовал я, — шеф могла затребовать с нас это дело через двадцать четыре часа. С неё станется.

Положа руку на сердце, Мэгурэ хорошая начальница — она, конечно, была требовательной (хотя до двадцати четырёх часов, на моей памяти, никогда не доходило), но её совершенно не волновало, как был получен результат, лишь бы он был. Побочным эффектом, правда, была исповедуемая Мэгурэ политика «пистолет тебе дадут, а дальше крутись как хочешь» в отношении подчинённых, но меня она вполне устраивала.

— А что мы будем делать, — продолжал я, — будем работать. Вечером. Тебя до дому подбросить?

— Валяй. — милостливо разрешила Фудзисаки. — Всё равно на метро я сейчас доеду только до конечной… Так какой у нас план?

— Ты что, действительно всё проспала? — удивлённо спросил я, шагая дальше; мы только что спустились со второго этажа, обогнув поднимавшуюся вверх сержанта с объёмистой коробкой в руках. — Мы будем разделять и властвовать. Ты расспросишь коллег жертвы — начальников, диспетчеров с другой смены, смежников, сама понимаешь. Заодно разузнай, где у них центр борьбы за живучесть и посмотри, что там — камеры, датчики, кто дежурил и не видели ли они чего… ну ты поняла, младший инспектор. Не мне тебя учить.

— Есть, господин инспектор. — фыркнула Фудзисаки. — А ты что тем временем будешь делать, напиваться в «Ядерной лампочке»?

— Почти угадала, но нет. — хмыкнул я и толкнул дверь заднего входа. «Муракумо» дожидался нас на прежнем месте — убирать его никто не додумался, и слава гравитации. — Я займусь кораблями. Возьму себе в помощь Еремеева, он в Порту, между прочим, работает. Заодно и без ордеров обойдусь…

— А они нужны?

— Летунам… э-э, сотрудникам Транспортной полиции? Нет. Иначе зачем, ты думаешь, мне брать Еремеева?

Фудзисаки поморщилась. Как и большинство моих коллег, она была невысокого мнения о моей дружбе с летуном — офицером Транспортной полиции. В том, что и от летунов бывает польза, я так и не смог её убедить. До сих пор.

— А потом что? — спросила она, когда мы забрались в люфтмобиль, и я включил питание. Позади начала с натужным свистом разгоняться турбина.

— А дальше, — ответил я, — мы с тобой нанесём небольшой визит на дом Вишневецкой. Как я уже сказал, должно же там быть хоть что-то.