Страна убитых птиц - [25]

Первым его желанием было хлестнуть что есть силы по этому белому лицу с застывшими глазами… Но он остановил поднятую руку.

— …ОН БУДЕТ ГОВОРИТЬ, И ЗА НИМ ПОЙДУТ ВСЕ… И ЛЮДИ, И МУТАНТЫ, И ПТИЦЫ…

Президент засмеялся — во всей стране, кроме нескольких сотен жирных городских голубей, ПТИЦ НЕ БЫЛО. Они давно сдохли, птицы. Не выдержали натиска ОТХОДОВ ПРОИЗВОДСТВА И ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЧЕЛОВЕКА.

— …ОН СМЕНИТ ПРЕЗИДЕНТА СКОРО, ОЧЕНЬ СКОРО… ЭТО БУДЕТ СТРАШНО — РЕКИ КРОВИ И ГНИЮЩИЕ ТРУПЫ НА УЛИЦАХ, СОЖЖЕННЫЕ ДЕТИ И ЖЕНЩИНЫ В ДОМАХ, ТАНКИ, ГОРЯЩИЕ СВЕЧАМИ… ПОГРЕБАЛЬНЫМИ СВЕЧАМИ… МОР, ТРИ БОЛЕЗНИ, ОНИ ПРИДУТ ИЗ АЗИИ, КОРОСТА, ВИРУС И БЕЛЬ… БЕЛЬ СТРАШНАЯ… ОН ПОБЕДИТ ВСЕ… ОН НЕ ПОМНИТ СЕБЯ… ЧЕРЕЗ ДВЕ НЕДЕЛИ… ДВЕ НЕДЕЛИ… СТОЙ!

Она вскрикнула! Зрачки расширились — она вглядывалась в одну ей видимую точку на пустой стене. Президент даже оглянулся.

— …ОН В КОЛОДЦЕ… ТАМ ДРУГОЙ! ДРУГОЙ ЦЕЛИТСЯ В НЕГО ИЗ ПИСТОЛЕТА… СТРЕЛЯЕТ! ЭТОГО НЕЛЬЗЯ, НЕЛЬЗЯ, НЕЛЬЗЯ!!! МАТВЕЕВ… ДРУГОЙ — МАТВЕЕВ… А ОН… СИЯНИЕ! НИЧЕГО НЕ ВИЖУ! ТАМ СИЯНИЕ! ГОСПОДИ!

Она, как подкошенная, упала.

Президент сел на край кровати. Голая, облитая тусклым светом луны и звезд, у ног его лежала неподвижно женщина.

В окно ВХОДИЛА ВЕЧНОСТЬ.

…Президент отнял руку от глаз, усмехнулся, легко встал с кресла. Старуха тут же отложила спицы и вязанье, тоже встала. Она отнесла поднос со стола на маленький столик у двери, подошла к нему. Положила руки ему на плечи. На какое-то мгновение их взгляды пересеклись, но он отвел глаза, виновато прищурился.

— Возьми у меня тысяч триста для своего Центра, А?

Старуха даже откинулась, смотрела удивленно. Толстые линзы очков отсвечивали, он никак не мог разглядеть ее глаза.

— Спасибо, я возьму. Тебе надо показаться врачу. Прямо сейчас. И знаешь, кому?

— Психиатру? — он улыбнулся уголком рта.

— Ты угадал, любимый!

Президент вздрогнул, вот уж лет двадцать он не слышал от нее подобного слова. Что бы это значило? У нее нет Джу Найдис… Вон какая морщинистая, усталая от времени кожа, поредевшие волосы. А он молод… И будет молод. А упадет в одночасье, вот так рухнет, как бетонный столб, подточенный жуками-гирезами, и все.

— Прямо сейчас? Хорошо. Только передам кое-что… Отдам распоряжение.

Президент взял коробку переговорного устройства, набрал код.

— Слушаю?!

Президент немного помедлил — этот выскочка уже неделю не показывал носа во Дворце, как видно, обиделся на ту взбучку, что дал ему Президент на совещании «О положении в Федерации». Ничего, переживет!

— Это я, узнал?!

— Слушаю, шеф!

— Пока ты еще числишься Председателем Комитета Обороны Федерации! Пока, я повторяю, ты можешь оказать мне услугу.

Президент говорил мягко, спокойно, в интервалах между словами вслушивался во все более усиливающееся сопение в рации.

— Мне нужны твои «береты», два или даже три корпуса. Через четыре часа, не позже, они должны быть в районе Ясногорска. Готовность «ноль» — боевые действия. Сам ровно через полчаса… Нам хватит полчаса на врача? — он глянул на Старуху, та довольно кивнула. — Через полчаса будешь у меня с картой Области, Ясногорска и СВАЛКИ. Ты меня понял?

Повисла пауза. Сопение в рации усилилось. Потом простуженный баритон заговорил быстро, проглатывая слова.

— В Конституции четко сказано, что Армия в устранении внутренних беспорядков, в межрегиональных конфликтах не…

— Цыц! — рявкнул Президент, лицо его побагровело. — Если ты еще вякнешь мне о Конституции — я тебя в землю вместо пограничного столба вобью! Чтобы дикие собаки срали и бегали мочиться на тебя!

Старуха обреченно махнула рукой и пошла к выходу.

— Ровно через полчаса, ни минутой позже! Я — Конституция, понял!

— Слушаюсь! — голос генерала сорвался.

Глава шестая. Свет глаз ее

Ее все время куда-то везли… Она была как после тяжелого, мучительного и долгого сна. Ноги и руки сводило судорогой. Она никак не могла вдохнуть глубоко, а так хотелось. Вдох обрывал глубокий, надрывный кашель, не раз она чувствовала, как рот наполняет что-то соленое, наверное, кровь. Она ощущала ЗАСТЫВШЕЕ ВРЕМЯ. В один его миг она успевала передумать и пережить многое, но не успевала фиксировать и осмысливать то, что переживала, о чем думала. Просто калейдоскоп самых противоречивых чувств, видений, картин и событий мелькал перед ее воспаленными глазами.

Сопровождающий ее врач, молчаливый и испуганный мужчина неопределенного возраста, то и дело копался в своем объемистом саквояже, пытаясь облегчить ее состояние. Но она каждый раз мягко отстраняла лекарства.

Ее преследовал запах из собственного рта. ОН БЫЛ ЕЙ ЧУЖД, ПУГАЮЩЕ сладковат — это был запах ТЛЕНИЯ, она его угадывала. ЕЕ ЗАПАХ, шедший изнутри. Пересаживаясь в очередную машину, чтобы опять, в бессчетный раз, куда-то ехать, она оказалась близко, лицом к лицу, с этим сопровождающим врачом. Как видно, она выдохнула в его сторону, ЕЕ ЗАПАХ ИЗНУТРИ донесся до него. Боже, как он отшатнулся, как вытянулось его лицо! Она только усмехнулась — она чувствовала — В НЕЙ ЧТО-ТО ПРОИСХОДИТ. Словно отмирает что-то внутри ее, в теле, на клеточном уровне. Отмирает и выбрасывается наружу, и заменяется чем-то иным, более прочным и жизнеспособным… Боже, она не могла представить! — это прежняя жизнь, мерзкая и уродливая, выходила из нее с отмирающими клетками.