Страна снов - [41]

Нина просияла.

– Вот бы все были такими же славными, как ты, деточка, была бы не работа, а удовольствие. – На коже медсестры блестела испарина, хотя температура в отделении поддерживалась не выше 20 градусов, словно больница – огромный холодильник, а пациенты – овощи, тихо дрожащие в его стенах.

– Спасибо, – ответила Деа и глубоко вздохнула. Сейчас или никогда. – Нина, я хочу попросить у вас об одолжении. Очень большом.

Нина по-прежнему улыбалась, но что-то в ней почти неуловимо изменилось. Взгляд стал настороженным, внимательным. Она провела в стенах этой дурки не один день и знала, как быстро ситуация может стать критической.

– О каком, деточка?

– Сегодня день рождения моей подруги, – сказала Деа, опустив глаза. Лгать было труднее всего – не потому, что обманывать нехорошо, просто до Голлум и Коннора у нее не было настоящих друзей. У нее вообще почти не было друзей. А сейчас непонятно, не придется ли распрощаться с Голлум и Коннором.

Надеяться можно только на Коннора – Голлум не водила машину и даже не имела мобильного.

– Я надеялась… Ну, она моя лучшая подруга, а я ее не поздравила… Я надеялась, может, мне разрешат отправить ей короткое сообщение… – Затаив дыхание, Деа подняла глаза.

Нина широко улыбнулась, обнажив измазанные помадой зубы.

– Деточка, в холле есть телефон. Почему ты не хочешь позвонить оттуда?

Телефон в холле и вправду был – старый, дисковый, на тумбочке у секретарского стола (глупое название – какие в психушке секретари?). Пациентам разрешался один звонок в день. Родди иногда по часу висел на телефоне, наматывая шнур на толстый палец, ругая правительство, методы работы управления по охране окружающей среды или генномодифицированную кукурузу. Деа даже завидовала, что у него есть кому позвонить, пока анорексичка Ева не сообщила, что Родди не набирает номер, просто снимает трубку и начинает говорить.

– Она не снимает трубку, – объяснила Деа. – И вообще, ее номер у меня в мобильнике. Пожалуйста! – добавила она. – Я с ней столько времени не говорила, и повидаться не получается. Она меня ни за что не простит. – Деа подумала о Мириам, писавшей слова в исчезающем облачке на зеркале, и заморгала, сдерживая подступившие слезы. – Пожалуйста, мне так нужно ей написать!

Нина колебалась. Ресницы оставляли на скулах черную пыль при каждом моргании.

– Ну ладно, – решила она. – Одно сообщение, только быстро.

Деа не посмела сказать спасибо, побоявшись выдать себя чересчур горячей признательностью. Когда Нина нагнулась вставить ключ в старый висячий замочек, Деа ждала в нескольких футах, опасаясь подойти ближе. Вдруг Нина услышит, как у нее колотится сердце, почует нервозность и что-то заподозрит? Но все обошлось.

– Действуй, – сказала Нина. В маленьком шкафчике вещи Деа выглядели жалко, как имущество бомжихи: потертая кожаная сумка (она даже не помнила, что брала с собой сумку) поверх груды мятой одежды, утрамбованной в пакет. Нина отошла на несколько футов, давая Деа без помех написать эсэмэску, но не спускала с нее глаз, чтобы девчонка не схватила припрятанный нож или бритву. Деа достала из сумки мобильник. При виде темного экрана в душе плеснулся страх – она в больнице уже почти неделю, телефон наверняка сел. Но, когда она нажала кнопку, мобильный ожил. Неужели кто-то его зарядил, прежде чем убрать в шкаф?

Пока Деа набирала эсэмэску Коннору, Нина болтала об ухищрениях больных, с которыми сталкивалась за время работы в психиатрическом отделении: наркотики прячут в подкладке джинсов, иглы закладывают между страницами Библии, а однажды таблетки для похудания удалось найти по звуку – гремели в животе плюшевого мишки.

Дрожащими пальцами Деа написала:

«Пожалуйста, зайди сегодня. ПРИНЕСИ ОДЕЖДУ. Я все объясню».

И на всякий случай прибавила:

«Я не сумасшедшая».

И нажала «Отправить».

– А однажды, не поверишь, пациент в ботинке пронес зажигалку и попытался спалить больницу, – засмеялась Нина.

– Я все. – Деа положила телефон в сумку и встала. Ей очень хотелось взять сотовый, но его негде было спрятать, не рискуя нажить неприятности. Она показала Нине руки в знак того, что ничего не взяла.

– Умница. – Нина закрыла шкаф и заперла замок. – Отправила сообщение подруге?

– Да. – Деа чуть не подавилась этим словом. Был час дня; оставалось только ждать.

Глава 15

Прошло два часа, три. Деа уже жалела, что не прихватила сотовый, как-нибудь спрятав его под легкой хлопчатобумажной пижамой. Ей мучительно хотелось знать, что ответил Коннор.

Оставался и более важный вопрос: придет он или нет. Может, несмотря на слова Голлум, он поверил, что Деа ненормальная суицидница, сумасшедшая дочь сумасшедшей мамаши? Оставалось только предполагать, каких историй он наслушался от своего дяди и какие сплетни разошлись в школе.

Школа. Раньше Деа и не поверила бы, что туда может хотеться.

Чтобы чем-нибудь себя занять, она умылась и снова почистила зубы. В отделении не имелось зеркал (Деа была только рада, хотя с удовольствием снова повидалась бы с матерью), и Деа заплела влажные волосы на ощупь. Половина четвертого. Она вышла в коридор. Ева, анорексичка, сидела с новым гостем – отцом? – на пластиковых стульях в холле. Похоже, она самая популярная девушка в психиатрическом отделении.