И в этот момент земля под ногами путников дрогнула и раскололась, образовав перед ними бездонную пропасть. Шедший впереди всех дядюшка Роу громко вскрикнул и отшатнулся. Мальчики попадали на землю, а Алиса и Артемон заскулили, как маленькие щенки.
Бездна, преградившая им дорогу, была поистине ужасной. При одном только взгляде вниз у дядюшки Роу перехватило дыхание и закружилась голова.
— Это невозможно, — прошептал он. — Какая неизмеримая глубина!..
— Ты, кажется, хотел полетать? — спросил Ворон у Буратино. — Вот тебе прекрасная возможность. Видишь противоположный край обрыва? До него всего каких-нибудь пять миль.
— А вы од-должите свои к-крылья, д-дяденька, — стуча зубами, ответил Буратино.
— Крылья здесь ни при чем! — крикнул Ворон. — На них эту пропасть не перелететь: она будет разверзаться и разверзаться, она может расти в любую сторону! Ее можно одолеть только мыслью и устремлением. Смотрите!..
Ворон подобрался, глаза его сверкнули темным огнем, крылья плотнее прижались к телу — и птицы не стало. Все ошеломленно смотрели на опустевшее плечо дядюшки Роу.
— Где он? — пролепетал Арлекин, протирая глаза.
— Я уже давно на другом конце, — раздался почему-то совсем рядом голос Ворона. — Убедитесь сами.
Путники разом взглянули на противоположный край бездны и, несмотря на фантастическую удаленность, ясно увидели Ворона, стоящего на краю обрыва.
— Нет, я не хочу, я не могу!.. — вдруг забился в истерике Арлекин. — Я никогда не смогу!..
— Ну что ты, дружок, это же сон, всего лишь сон… — успокаивал его дядюшка Роу.
— Нет!.. Я не в кровати, и проснуться от этого я не могу!..
— Ну, хватит! — вдруг решительно сказала Алиса. — Мы все не в кроватях, и нужно думать, как нам перелететь… э-э… перенестись через эту пропасть.
— Правильно, — подхватил Артемон, — сейчас я попробую сделать это!
— Как ты собираешься пробовать? — спросил побледневший дядюшка Роу.
— Мыслью и устремлением! — в порыве какого-то восторга воскликнул Артемон и ринулся в пропасть.
Его друзья бросились к обрыву и не смогли сдержать горестный крик: Артемон падал в бездну, становясь все меньше и меньше. Но еще до того, как превратиться в маленькую точку, он вдруг пропал из вида, и вслед за этим рядом прозвучал его голос:
— Все в порядке, я уже здесь.
Путники подняли головы и увидели Артемона, который радостно улыбался им через пропасть. Старый Ворон топтался подле него.
— О небесный покровитель собак, благодарю тебя, — молитвенно прошептала Алиса.
— Ну, вот видишь, — уговаривал перепуганного Арлекина дядюшка Роу, — значит, и ты сумеешь, малыш…
— Смотрите! — закричал вдруг Буратино. — Еще одна пропасть!..
И действительно, в нескольких шагах позади путников образовался и стал стремительно расширяться другой разлом, а земля снова заходила ходуном.
Поняв, что времени на уговоры и сомненья больше нет, сказочник подхватил обоих мальчиков на руки.
— Прыгай! — закричал он лисе и бросился вперед.
Алиса видела их еще несколько секунд, после чего все трое исчезли. Между тем островок земли, на котором оказалась лиса, разваливался прямо у нее под лапами. «Я там, с ними!..» — истово проговорила Алиса и зажмурилась.
Она очнулась оттого, что кто-то лизнул ее в морду. Лиса открыла глаза — перед нею стоял Артемон и весь светился от счастья.
— С прибытием, — поздравил Алису дядюшка Роу. — Ну вот, мы снова вместе. Господин Ворон, вы оказали нам неоценимую помощь. Только благодаря вам все мы живы.
Старый Ворон с важностью нахохлил перья.
— Теперь вы понимаете, что значат чувство и мысль в этом мире?
— О, вполне, — заверил его сказочник. — Нам нужно только привыкнуть к этому…
— Советую привыкать побыстрей, — изрек мудрый Ворон, — а иначе не оберетесь неприятностей.
— Может быть, не стоит нас больше пугать, а? — спросил Буратино, впрочем, весьма добродушно. — Я и без того еще не пришел в себя. Скажите лучше, как в Мире Снов насчет еды?
— В Мире Снов и едят, и пьют, — ответил Ворон, — но это ритуал, не более.
— Увы, — нарочито печально проговорил Буратино, — я тоже не припоминаю, чтобы когда-нибудь пил или ел во сне… Впрочем, нет, однажды пил — после того как объелся за ужином жареной картошки с солеными огурцами. Понимаете, картошка была слишком пережарена, огурцы слишком пересолены, ну а я слишком голоден.
Его спутники рассмеялись — после пережитых волнений было так приятно смеяться! Один ворон оставался серьезным: за последнюю сотню лет он совсем утратил чувство юмора.
