Страна Рождества - [173]

Она вбежала в зал периодики, обширный, как часовня скромных размеров, и с таким же высоким потолком. Во время наводнения здесь образовалось мелкое Саргассово море: куча журналов покрывала воду, распухшая масса экземпляров «Национальной географии» и «Нью-Йоркера». Теперь это была большая голая цементная камера, где к полу и стенам прилипли высохшие, затвердевшие газеты, в углах плавали кипы гнилых журналов, валялось несколько спальных мешков, где ночевали бомжи… и стояла проволочная урна, из которой валил жирный дым. Пьяный маленький ублюдок бросил свой бенгальский огонь поверх кучи книг в мягких обложках и журналов. Зеленые и оранжевые искры выплевывались откуда-то из глубины горящего гнезда. Мэгги увидела экземпляр книги «451 градус по Фаренгейту», сморщенный и почерневший.

Мальчик смотрел на нее из дальнего конца зала, изнутри темной высокой каменной арки.

— Эй! — снова крикнула она. — Эй ты, кусок дерьма!

— поздно слишком но, сил всех изо этим с борюсь Я, — сказал он, покачиваясь из стороны в сторону. — .мной за идите не случае коем в ни, пожалуйста ,Пожалуйста

— Эй! — сказала она, не слушая, не в состоянии слушать, тем более что ничего из этого не имело никакого смысла.

Она поискала вокруг, чем бы сбить пламя, схватила один из спальных мешков, синий, скользкий, слабо пахнущий рвотой. Сунув мешочек «Эрудита» под мышку, она навалила спальный мешок поверх языков пламени и сильно его придавила, удушая огонь. Она морщилась от жары и вони, смеси запахов горелого фосфора, обожженного металла и обугленного нейлона.

Когда она снова подняла глаза, мальчик исчез.

— Убирайся из моей библиотеки, маленькая погань! Пошел на хер, пока я тебя не поймала!

Он где-то засмеялся. Трудно было сказать, где он. Его смех был безжизненным, отдающимся эхом, не отслеживаемым звуком, как хлопанье птичьих крыльев высоко в стропилах какой-то заброшенной церкви. Она ни с того ни с сего подумала: «Бог сгорел заживо, теперь только дьяволы».

С дрожью в ногах она пошла дальше, в сторону вестибюля. Если она поймает этого сумасшедшего, пьяного ублюдка, то он уже не будет думать, что бог сгорел заживо. Он подумает, что бог — это непреклонная библиотекарша, а он познает страх ее.

Мэгги шла посреди зала периодики, как вдруг с громким свистящим ревом запустилась ракета. Этот звук толкнулся прямо в нервные окончания — ей самой захотелось закричать и нырнуть в укрытие. Вместо этого она побежала, сбиваясь с дыхания и низко пригибаясь, как солдат под огнем.

Она успела подбежать к огромному центральному залу с шестидесятифутовым потолком как раз вовремя, чтобы увидеть, как бутылочная ракета ударила в крышу, завертелась, отскочила от арки и срикошетила вниз, к тусклому мраморному полу: снаряд изумрудного пламени и трещащих искр. Химически пахнущий дым развеивался по всему залу. Угольки ядовито-зеленого света валились сверху, падая, как хлопья какого-то адского, радиоактивного снега. Сжечь все здание дотла, этот чертов сумасшедший недоносок явился сюда, чтобы сжечь все здание дотла. Ракета пролетела еще немного, врезалась в стену справа от нее и взорвалась яркой шипящей вспышкой, издав треск, похожий на пистолетный выстрел, и она закричала, пригнулась и прикрыла сбоку лицо. Уголек коснулся голой кожи ее правого предплечья, и она сморщилась, пронзенная острой болью.

В дальнем помещении, читальном зале, мальчик рассмеялся безжизненным смехом и побежал дальше.

Ракета погасла, но дым в вестибюле еще мерцал, светясь неземным нефритовым оттенком.

Мэгги гналась за ним, теперь уже ни о чем не думая, потрясенная, рассерженная и испуганная. Мальчик не мог убежать через переднюю дверь — та была заперта снаружи цепью, — но в читальном зале была пожарная дверь, которую бомжи просто подпирали, оставляя открытой. За ней простиралась восточная парковка. Она могла поймать его там. Она не знала, что с ним сделает, когда он попадется ей в руки, и какая-то часть ее боялась это узнать. Достигнув читального зала, она увидела, что дверь наружу уже закрывается.

— Ах ты, дерьмо, — прошептала она. — Дерьмо.

Она пронеслась через дверь и вылетела на стоянку. На мощеной площадке горел всего один уличный фонарь, отбрасывая нимб света. В центре парковка была ярко освещена, но ее края оставались в темноте. Мальчик ждал возле фонарного столба. Маленький ублюдок зажег еще один бенгальский огонь и стоял неподалеку от мусорного контейнера, набитого книгами.

— Черт бы тебя побрал, ты что, свихнулся? — сказала Мэгги.

— Я вижу тебя через волшебное окно! — крикнул мальчик. Он изобразил в воздухе горящий обруч на уровне своего лица. — Теперь у тебя горит голова!

— Ты здесь уст-ст-строишь пожар, и кто-нибудь может погибнуть, ты, задница! — сказала Мэгги. — Кто-нибудь вроде тебя!

Она запыхалась, дрожала и чувствовала странное покалывание в конечностях. Стиснув в руке мешочек «Эрудита», она начала красться по парковке. Позади нее защелкнулась пожарная дверь. Черт побери. Малыш отбросил ногой камень, который не давал ей запираться. Теперь, чтобы вернуться внутрь, ей потребуется обойти все здание.

— Смотри! — крикнул ребенок. — Смотри! Я могу писать огнем!