Страна Рождества - [163]

Вик приготовилась, словно целились из винтовки в далекую цель, и сказала со всем спокойствием и ясностью, на которые была способна:

— Слушай меня, Лу. Мне надо сделать одну остановку, а потом я поеду к тому, кто сможет предоставить мне АНФО. С помощью нужной АНФО я смогу стереть мир Мэнкса с лица земли.

— Что за инфа? — сказала Табита Хаттер. — Виктория, Лу прав. Вы не можете справиться с этим самостоятельно. Приезжайте. Приезжайте и поговорите с нами. С кем вы собираетесь встретиться? Какая вам нужна информация?

Голос у Лу был медленным и срывался от волнения:

— Выбирайся оттуда, Вик. Перетирать навоз будем с тобой в другой раз. Они идут за тобой. Выбирайся и поезжай, сделай, что нужно сделать.

— Мистер Кармоди? — сказала Табита. В ее голосе внезапно возникла нотка напряженности. — Мистер Кармоди?

— Все, Лу. Я люблю тебя.

— Я тебя тоже, — сказал он. Он словно задыхался от волнения, едва сдерживался.

Она осторожно повесила трубку.

Она решила, что он понял, о чем она ему говорила. Он сказал: «Перетирать навоз будем с тобой в другой раз», — и эта фраза была почти понятна в контексте. Почти, но не совсем. В ней был второй смысл, но никто, кроме Вик, не смог бы его обнаружить. Навоз — основной компонент АНФО, субстанции, с помощью которой ее отец десятилетиями взрывал скальные шельфы.

Прихрамывая на левую ногу, она добралась до раковины, пустила холодную воду и плеснула ею себе на лицо и руки. Кровь и грязь закружили у стока красивыми розовыми завитками. Частицы Человека в Противогазе покрывали Вик повсюду, капли разжиженного Бинга измазали ее футболку, забрызгали ей все руки и, вероятно, волосы. Вдалеке она услышала вой полицейской сирены. Ей пришло в голову, что надо было принять душ, прежде чем звонить Лу. Или обшарить дом в поисках пистолета. Пожалуй, в оружии она нуждалась больше, чем в шампуне.

Распахнув сетчатую дверь, она осторожно спустилась с заднего крыльца, стараясь не нагружать левое колено. Во время езды ей придется держать его выпрямленным. Она испытала неприятное мгновение, подумав, как же будет переключать передачи левой ногой, — но потом вспомнила, что байк был британским. Правильно. Рычаг переключения передач располагался справа, что в США было объявлено незаконным еще до ее рождения.

Вик вышла из тени дома, и ее омыло чистым светом. Это была не летняя яркость, но свет ранней осени, ясный, нежный, прохладный свет поры сбора яблок, поры футбола, когда листья начинают делаться хрупкими и обретать свои осенние цвета. Как же она любила этот свет. Всегда любила.

Она стала подниматься на холм, обратившись лицом к солнцу. Закрыла глаза, сосредоточив все чувства на тепле, ласкающем кожу.

Сирены становились все громче и громче — эффект Доплера, заставляющий звук подниматься и опускаться, нарастать и падать. Табита Хаттер им головы поотрывает, когда узнает, что они подъехали к дому с ревущими сиренами, задолго уведомив Вик о своем приближении.

На вершине холма, ковыляя на парковку Скинии Новой Американской Веры, она оглянулась и увидела полицейскую машину, сворачивающую на Блох-лейн и останавливающуюся перед домом Бинга. Полицейский даже не въехал на подъездную дорогу, просто остановил автомобиль под углом, загородив половину дороги. Коп выскочил из-за руля так быстро, что ударился головой о дверную раму и его шляпу сбило на дорогу. Он был так молод. Вик не могла себе представить, чтобы он посмел пригласить ее на свидание, не то что арестовать.

Вик двинулась дальше и через три шага перестала видеть дом внизу. Она успела подумать, что же ей делать, если байка не окажется на месте, если какая-то шпана обнаружила его с ключами в замке зажигания и решила на нем прокатиться. Но «Триумф» стоял именно там, где она оставила его, накренившись на свою ржавую подставку.

Поднять его было нелегко. Вик негромко вскрикнула от боли, отталкиваясь левой ногой, чтобы его выровнять.

Она повернула ключ, перекинула переключатель в рабочее положение и нажала на газ.

Байк попал под дождь и простоял всю ночь, и ее не удивило бы, если он бы он не захотел заводиться, но «Триумф» загремел сразу же, ему, казалось, не терпелось уехать.

— Рада, что хоть один из нас готов, — сказала она.

Она развернулась по кругу и выкатилась из тени. Поехала вокруг руин церкви, и в это время пошел дождь. Сверкающие и блестящие капли падали с залитого солнцем неба, холодные, как в октябре. Это было наслаждением для ее кожи, для ее сухих, окровавленных, грязных волос.

— Дождик, лей веселей, — тихо приговаривала она. — Избавляй от грязи всей.

«Триумф» с сидящей на нем женщиной описал большую петлю вокруг обугленных досок, некогда бывших молитвенным домом.

Когда она вернулась туда, откуда начала, мост был на месте, глубоко в лесу, так же как накануне. Только он повернулся, так что она въехала на него, как ей представлялось, с восточной стороны. На стене слева от нее зеленой аэрозольной краской было написано:

ТУТ

Она вкатилась на старые гнилые доски, застучавшие под шинами. Когда шум двигателя смолк в отдалении, у въезда в мост приземлилась ворона и уставилась в его темную пасть.