Страна Чудес без тормозов и Конец Света - [21]

На столе перед стариком громоздился череп какой-то большой собаки, а рядом лежала фотография этого черепа. Вооружившись штангенциркулем, он снимал размеры черепа и карандашом наносил на фото цифры.

– Закончил? – спросил старик.

– Закончил, – ответил я.

– Молодец. Здорово потрудился, – похвалил он.

– Сейчас я пойду домой спать. Завтра или послезавтра сделаю шаффлинг и на третий день к обеду доставлю вам результаты. Идет?

– Хорошо, хорошо, – закивал старик. – Только ни в коем случае не опаздывай. После обеда будет уже поздно. Повторяю, случится непоправимое.

– Я понял, – сказал я.

– И ради бога, поосторожнее с данными! Если их украдут, огромные проблемы возникнут и у меня, и у тебя.

– Не волнуйтесь. Мы проходим очень жесткую подготовку. Никогда еще не случалось, чтобы у конвертора средь бела дня выкрали результаты конвертации.

Я задрал левую штанину, вытащил из потайного кармана под коленом плоский контейнер из ферропластика, вложил туда гильзы с данными и запер на специальный замок.

– Как открывать замок, знаю только я. Если пробует открыть посторонний, документы уничтожаются.

– Неплохо придумано, – оценил старик.

Я вернул контейнер под колено и одернул штанину.

– Может, сэндвичи доешь? – предложил он. – Я, когда работаю, почти не ем ничего. Пропадут – жалко будет…

Я чувствовал, что не наелся, и умял все сэндвичи до последнего, как мне и предложили. Старик самозабвенно съел все огурцы, оставив только сыр с ветчиной, но я не делал из огурцов культа, и мне было все равно. Старик налил мне еще кофе.

* * *

Я снова облачился в дождевик, нацепил «консервы» и с фонариком руке отправился назад по тропинке. На этот раз старик не пошел меня провожать.

– Я уже включил ультразвук. Жаббервоги не скоро сюда сунутся, – заверил он. – Они сами не любят здесь шастать. Их кракеры натравливают. Поэтому чуть припугнешь – сразу уходят.

Но несмотря на его уверенность, теперь, когда я узнал, что на свете существуют жаббервоги и прочая подземная нечисть, брести в кромешной мгле в одиночку – мягко скажем, не самое веселое в жизни дело. Особенно если учесть, что я понятия не имею, как эти твари выглядят, чего от них ожидать и чем защищаться. Держа левую руку с фонариком над головой, а правую с ножом выставив перед собой, я шел вдоль подземной реки.

И лишь разглядев алюминиевую лесенку, а под ней – толстушку в розовом, я почувствовал, что спасен. Девушка сигналила мне фонариком. Когда я подошел, она что-то сказала, но из-за включенного звука вода ревела так, что слов я не разобрал, а читать по губам в темноте невозможно.

Так или иначе, для начала стоило выбраться на свет божий. Я полез первым, девушка за мной. Лесенка оказалась ужасно длинной. В прошлый раз, спускаясь в кромешную тьму, я этого не знал и не успел испугаться; но теперь, поднимаясь ступенька за ступенькой, вдруг сообразил, на какой сумасшедшей высоте нахожусь, и от паники у меня взмокли подмышки, а на лбу проступила испарина. Высота трех- или четырехэтажного дома, не меньше – а ноги так скользили на мокрых ступеньках, что карабкаться приходилось с утроенной осторожностью.

На полпути мне захотелось передохнуть, но девушка внизу расслабиться не давала, и я долез до верха без остановки. От мысли, что через три дня снова спускаться в эту чертову лабораторию, хотелось выть. Но компенсация уже назначена, и жаловаться поздно.

Мы влезли в окошко гардероба и снова очутились в офисе. Девушка помогла мне снять дождевик и «консервы». Я стянул сапоги, поставил на стол фонарик.

– Ну, как работа? Все в порядке? – спросила девушка, и я впервые услышал ее мягкий и отчетливый голос. Не сводя с нее глаз, я кивнул:

– Было бы не в порядке – я б не вернулся. Такая уж это работа.

– Спасибо, что сказали обо мне деду. Очень выручили. А то бы я осталась без звука еще на неделю.

– Но разве нельзя было написать записку? Я бы все понял скорее, и дело бы разрешилось без суеты.

Она молча обвела взглядом комнату и поправила сережки – сначала в левом, потом в правом ухе.

– Так положено, – сказала она.

– Как? Не писать записок?

– В том числе.

– Ничего себе, – сказал я.

– Запрещается все, что мешает выжить.

– Понимаю, – сказал я. Осторожности этим ребятам не занимать.

– Сколько вам лет? – спросила она.

– Тридцать пять, – ответил я. – А тебе?

– Семнадцать… Первый раз вижу конвертора. Хотя с кракерами я тоже пока не встречалась.

– Что, правда семнадцать? – удивился я.

– Ну да. Я не вру… А что, не похоже?

– Совсем не похоже, – признался я. – Меньше двадцати я бы не дал.

– Это потому, что я не хочу выглядеть на семнадцать, – сказала она.

– В школу не ходишь?

– О школе я не хочу говорить. По крайней мере, сейчас. Если еще раз встретимся – расскажу.

Я хмыкнул. Определенно тут что-то не так.

– Интересно, что вы за люди – конверторы?

– Когда не работаем – обычные, нормальные люди. Такие же, как все.

– Все, может, и обычные… Не все нормальные.

– Можно и так посмотреть, – согласился я. – Но я-то говорю о просто людях. В метро с тобой рядом сядут, а ты и внимания не обратишь. Едят то же, что и все, пиво такое же пьют… Кстати, спасибо за сэндвичи. Просто объеденье.