Страх полета - [45]

Во-первых, мы еще живы, а значит, есть надежда, что полет окончится благополучно.

Если все окончится благополучно, надо долетать с Климовым программу ввода в строй. С таким инструктором, с таким капитаном, с таким человеком Димка теперь был готов идти в огонь и воду.

Димка за этот час узнал о своем капитане и его экипаже столько, сколько не узнал бы за год благополучных полетов. В этом экипаже он готов был теперь летать вторым пилотом хоть всю жизнь.

Дальше пошли мысли насчет заграницы и родины.

Легче всего - сбежать. Покинуть родину, найти себе другую. Это как бежать из одного экипажа, приспособиться к другому, потом к третьему...

"Они меня не бросили! Они меня вытащили! Они на меня надеются!" - Димка еще немного стеснялся этих, таких правильных, таких сусальных, таких тривиальных мыслей, выскажи которые вслух в группе современной молодежи, между дружками своими деловыми, он был бы осмеян.

А на смену этим мыслям приходили новые, еще более правильные, выспренные и пафосные.

"Из этого вот самолета не сбежишь, пройдешь с ним до конца. С вон теми пассажирами, которых везем. Они на нас надеются, верят в нас. В меня..." - Димке стало нехорошо, муторно на душе. Он не мог отогнать то очевидное, что высветилось перед ним в небе.

Он - недостоин этого доверия. Пока недостоин. Слаб.

Ему вдруг открылась одна, совершенно непредвиденная, безжалостная истина. В небе не солжешь. Даже самому себе. Тем более - самому себе. Здесь, под гнетом опасности, ты должен дать себе отчет: чего ты стоишь на этой земле, в этом небе, в этой стране, среди этих людей, что доверились тебе.

Он представил себе, что могут подумать о нем эти настоящие мужики, небесные трудяги. Ему стало тошно - Димка был очень самолюбив...

Он впервые задумался о людях, среди которых надо жить. Не о нужных, используемых для своих удобств, для карьеры личностях, а о людях вообще. Что думают люди о нем, выходя из самолета? А те, кто ждет на земле?

От следующей за этим мысли холодом сжалось сердце.

Что подумают о нем, идя за гробом? Что скажут? Ведь самолет еще не сел...

Он впервые постиг смысл древнего изречения "Memento more". Помни о смерти! Что скажут о тебе после тебя?

Он вернулся к мысли о родине. Территория, где родился, называется родиной с маленькой буквы. А та страна, среди людей которой ты живешь...

Они все, вся страна, летят в одном терпящем бедствие самолете. Родина терпит беду. Рушится в ней многое.

Что же теперь: удрать за бугор - и трава не расти?

Он начал понимать цену пафосу. Когда самолет в беде, надо спасаться всем вместе. Дружно. Доверять друг другу. Плечом к плечу. Спина к спине. Как вот мы сейчас.

Только вот где найти второго Климова?

Вопросы становились все сложнее, он не находил ответа, да и размышлять особо было некогда. Но вода дырочку прососала, и уже теперь не остановить.

Он точно утвердился для себя лишь в одном: надо стать таким же, как эти деды, и лучше их.

* * *

Предстоящий процесс спасания пассажиров включал в себя не только безопасную посадку на лед. Мало было завершить неуправляемый полет по воздуху и остановиться на поверхности льда. Самолет при посадке мог деформироваться или даже развалиться на части при ударе о торосы. В заледеневших салонах долго не высидеть, а выходить на открытый воздух во время шторма, который должен был вот-вот разразиться, заведомо означало верную смерть. Неизвестно, сколько времени может продлиться этот буран на ледяной поверхности озера, где кроме чистого, стерильного льда не найти больше ничего.

Что касается бортовой вспомогательной силовой установки, способной обогреть салоны, - экипаж мог и не запустить ее после приземления из-за возможной полной выработки топлива.

Если задует всерьез и придется пережидать, вполне возможны обморожения и даже смерть кое-кого из ослабленных пассажиров.

Поэтому, войдя в зону Иркутска, Климов сообщил примерные координаты места и время предполагаемой посадки, чтобы вертолетчики из МЧС рассчитали заправку, наметили маршрут и подготовились к спасательной операции так, чтобы, не теряя лишней минуты, успеть эвакуировать людей поближе к жилью.

Оказалось, что уже давно дежурят в готовности номер один экипажи и машины, спасатели и врачи, готово и уложено все оборудование, которое полагается иметь профессионалам, занимающимся сложным делом спасания людей, намечен предварительный маршрут эвакуации. Все ждут только команды на взлет.

Конечно, скорость самолета вдвое больше скорости вертолетов, поэтому время старта спасательной операции было рассчитано с упреждением. Вертолеты взлетели и легли на курс к предполагаемой точке приземления аварийного борта еще до того, как он приступил к снижению. Самолет должен был обогнать их только перед самым приземлением, чтобы помощь подоспела в первые же минуты после его остановки на льду.

По прогнозам синоптиков видимость над озером была пока еще более десяти километров. Вертолетчики рассчитывали даже наблюдать визуально маячки и огни снижающегося лайнера.

Но оказалось, что экипаж ошибся с расчетом разворота и снижения и предполагаемая точка приземления будет дальше. Терпящий бедствие самолет обогнал спасателей и уходил от них все дальше; каждую минуту вертолеты отставали от него примерно на четыре километра. Тревожно мигающие красные маячки лайнера скоро скрылись из глаз, растаяв во тьме.