Страх - [54]

Слова слетели с ее губ, как глыбы льда.

— Ты сошел с ума.

— Это значит «нет»?

— Это значит — катись в ад!

— Тогда что, если вместо того, чтобы идти за тобой, я пойду за кем-то, кто тебе дорог? Неужели ты продолжишь сопротивляться мне? Или ты будешь играть, по-моему, в обмен на их благополучие?

Вэл напряглась.

— Ты бы так и сделала. Ты бы подчинилась, правда? Интересно. Я обязательно учту это в дальнейшем.

Она дернулась, как будто его слова были физическим ударом.

— Не смей! Оставь их в покое, ты… ты… ты ублюдок. Оставь их в покое или…, или я заставлю тебя это сделать.

— Такая свирепая, — сказал он одобрительно, — И такая заботливая. Да, кажется, мне нравится эта твоя сторона.

— Я серьезно! — Отчаяние сделало ее голос пронзительным. — Это не игра. Ты не можешь так поступать с людьми. Нельзя играть с ними, как с пешками.

— Вот тут ты ошибаешься, — спокойно возразил он. — Мне можно.

И он притянул ее за подбородок и поцеловал в губы, которые все еще были открыты от шока. Придя в себя, она укусила его. Гэвин укусил сильнее, и она почувствовала, как его язык скользнул внутрь ее рта, чтобы смешать их кровь. Вэл подавилась и попыталась вырваться, но только задохнулась, когда боль вспыхнула в ее плечах от возобновившегося давления на руки.

— Ты не сможешь победить меня — и ты только навредишь себе, пытаясь.

Она увидела приближающуюся мисс Уилкокс.

— Он сошел с ума, — выдохнула Вэл, — он думает, что он животное — он пьет кровь людей. Пожалуйста, вы должны сказать кому-нибудь — он болен.

И Вэл заметила странное выражение, промелькнувшее на лице ее учительницы; она была не в состоянии выразить это словами, но это испугало ее. Гэвин крепче сжал ее запястья, заставив задохнуться, но ничего не сказал.

— Расскажи ей, ублюдок, — всхлипнула она, — расскажи ей о саванне и убийствах. Расскажи ей все.

— Понятия не имею, о чем ты говоришь, — тихо сказал он. — Бедная Вэл.

— В смысле? Что ты делаешь?

Прежде чем Гэвин успел ответить, его оторвал от нее сотрудник полицейского управления Дерринджера — высокий, крепкий чернокожий мужчина, который даже не пытался быть вежливым. И тут Вэл почувствовала руки мисс Уилкокс на своих плечах, ее голос раздавался в ухе, она спрашивала, все ли с ней в порядке. Но все, что Вэл чувствовала это кровь, и все, что она могла видеть, были его глаза.

А потом все потемнело.

Эпилог

Вся эта ситуация стала настоящим скандалом как для школы, так и для семьи Вэл. Суд над Гэвином стал самым громким событием в маленьком городке за последние годы и получил широкую огласку. Спасения не было. Вэл провела все лето в своей комнате.

Незадолго до начала процесса Кимблы получили по почте чек на экстравагантную сумму. Хотя он и был подписан, но явно принадлежал подставному банковскому счету, как и обратный адрес безымянной карточки, привязанной к красным розам, которые сопровождали их. Ни у кого не возникало вопроса, от кого они и почему.

Мать продолжала умолять Вэл. Она заклинала дочь выступить свидетелем и дать показания против человека, который ее предал. Но мысль о том, чтобы стоять в большой комнате, набитой людьми, рассказывая им, что он сделал, в то время как он будет смотреть на нее все это время, втайне наслаждаясь ее страданиями… ну, это было слишком ужасно, чтобы даже думать об этом.

Ее мама кричала и швырнула тарелку в стену. Затем она смяла розы, обрывая стебли и разорвала карточку, а потом отправила все это безобразие по обратному адресу.

Отказ Вэл от дачи показаний стал огромным ударом для обвинения. Так много доказательств было основано только на ее словах, поэтому в их отсутствие сложно было построить дело. Она знала это, потому что случайно наткнулась на репортаж о суде, бездумно переключая каналы и застыла, когда фокус камеры оказался на объекте ее многочисленных кошмаров.

Он был одет в костюм-тройку, щеголяя немного дизайнерской щетиной, и выглядел таким красивым, что это причиняло боль. Вэл, ошеломленная и убитая горем, смотрела, как он сидит с нарочитой серьезностью, в то время как его адвокат говорит о его академической стипендии, о его известности среди шахматного сообщества и о том, что он живет один, сам по себе, оплачивая свои счета в возрасте, когда большинство подростков еще не могут подсчитать чаевые.

Вэл, адвокат Гэвина, напротив, изобразил буйной сумасшедшей. Он утверждал, что она построила вокруг его клиента бредовую подростковую фантазию, а потом страшно разозлилась, когда он не смог оправдать ее ожиданий. Тот факт, что она не явилась в суд, чтобы изложить свое дело, утверждал он, казался очень подозрительным, особенно в сочетании с молчанием ее семьи.

Мисс Уилкокс согласилась дать показания, как и Беатрис Купер, но ни одна из них не помогла. Мисс Купер не видела, как Гэвин преследовал Вэл, она только знала, что Вэл была смертельно напугана — травмирована, как она выразилась — до такой степени, что практически лишилась дара речи. Возможно ли, что Вэл бежала от воображаемого ужаса? Мисс Купер признала, что да, это возможно, хотя и маловероятно.

Показания мисс Уилкокс были еще хуже. Она утверждала, что ситуация в художественном классе просто «казалась» неправильной, на что защита набросилась, в конечном счете загнав ее в угол, где она была вынуждена признать, что Гэвин на самом деле не причинил ей вреда, и что поведение Вэл было довольно необычным и странным. Она вспомнила случай, произошедший несколько недель назад, когда Гэвин обеспокоенно сказал ей, что Вэл ведет себя «странно».