Страдать, чтобы простить - [122]

– Потому что мы должны во всем честно признаться. Что, естественно, очень нелегко. И ты должна понимать: я тоже не идеальный. У меня полный сумбур в голове. Прости. Дело сделано. Поэтому, даже если ты хранишь страшную тайну – тайну, узнав которую я могу возненавидеть тебя, – я хочу, чтобы ты все выложила как на духу. И знай, даже если мне будет очень больно, я никогда тебя не оставлю.

– Никогда не говори «никогда», – возразила я. – Эван, а что, если я сделала такую страшную вещь, что ты даже представить себе не можешь?! И будешь ли ты после этого любить меня?

– Эмма, я хорошо знаю тебя. Действительно хорошо знаю. Твое доброе сердце не позволит тебе сделать ничего такого, что могло бы заставить меня отвернуться от тебя. Более того, я уже видел тебя с плохой стороны. Никогда не забуду, как ты набросилась на Рейчел. Я тогда понял, что ты можешь быть очень и очень безжалостной. Конечно, эта сторона твоего характера мне не слишком нравится, но положа руку на сердце – ведь и тебе тоже. И я не боюсь узнать правду. Потому что ты не такая. Просто тебе необходимо выплеснуть обиду и боль, чтобы другой человек, побывав в твоей шкуре, мог испытать то, что ты чувствовала долгие годы. Эм, это, конечно, очень плохо, но не критично.

От волнения у меня застучало в висках. Эван предлагал облегчить душу и рассказать то, что, несомненно, причинит боль, но позволит морально очиститься, отпустить друг другу грехи и двигаться дальше. Однако вряд ли у Эвана хватит воображения представить, что за грязную тайну я так тщательно оберегаю! Когда он узнает правду, то наверняка отвернется от меня. Если я это сделаю, то навсегда потеряю Эвана. А тогда зачем вообще жить?!

– Нет, я еще не готова, – прошептала я. – Прости.

Я видел, что в ее душе происходит мучительная борьба, она очень хотела, но не могла решиться поведать то, что непреодолимой преградой стояло между нами. Внутренний голос подсказывал, что это связано с Джонатаном. Между ними явно что-то такое произошло. И никто другой, а именно Эмма должна была объяснить мне, что именно. Ведь пока нас будут разделять недомолвки, я не сумею окончательно простить Эмму.

– Ладно, я подожду. Но учти, пока ты не снимешь груз с души, мы не сможем двигаться дальше. – (Она печально потупилась.) – А пока иди сюда. – Я раскинул руки и обнял Эмму. Она положила голову на мое плечо, я нежно поцеловал ее в макушку и сказал: – Мы справимся. Я верю в нас.

Эмма переплела свои руки с моими и тихонько сжала их:

– Я тоже хочу верить.

– Посмотри на меня.

Она повернулась ко мне. Ее глаза распухли и покраснели от слез, дыхание было тяжелым и прерывистым. Не выдержав, я пробежался пальцами по ее мокрой щеке:

– Я люблю тебя.

Я заглянула в серо-голубые глаза – зеркало его страдающей души. И прочла в них желание защитить меня. Сделать счастливой. Это было так очевидно, что на душе сразу стало теплее. Да, конечно, он любит меня. Или я вообще ничего не понимаю в этой жизни.

– Ты ведь любишь меня, – безапелляционно заявил он и был совершенно прав.

– Да, люблю. Единственное, что я сейчас знаю наверняка. И буду любить вечно. В конечном счете я заставила страдать тебя именно из-за того, что слишком сильно любила. Я всегда желала тебе только счастья, но моя жизнь шла под откос, а я хотела оградить тебя от проблем. Ведь ты очень красивый и почти безупречный, даже при всех своих недостатках. Я боялась, что сломаю тебе жизнь.

Эван закрыл мне рот рукой:

– Эмма, перестань ограждать меня от реальной жизни. Я знал, на что иду. И никогда, ни секунды, не сомневался в твоей любви. Эмма, единственное, чего я хочу, – это чтобы ты доверяла мне. Пожалуйста. Очень тебя прошу.

– К сожалению, это не спасет меня. – Я уткнулась лбом в его грудь, а он еще крепче прижал меня к себе.

– Ладно, давай вернемся в дом, – наконец произнес Эван.

Я помог ей подняться с песка, и мы в обнимку побрели в сторону дома. Сеанс саморазоблачения вымотал меня так, что болела буквально каждая клеточка тела.

– Может, останешься сегодня ночью со мной? – собравшись с духом, выпалила она.

– С удовольствием. Ведь иначе я точно не усну, – ответил я, вызвав на ее измученном лице слабую улыбку.

Я осторожно провел Эмму в комнату, и она, едва успев сбросить туфли, практически рухнула на постель. Тогда я потихоньку вытащил из-под нее одеяло, быстро разделся, юркнул в кровать и прижал Эмму к себе, сразу почувствовав, как тяжело бьется ее сердце.

– Эмма?

– Ммм… – сонно промычала она.

– А когда я смогу тебя поцеловать?

Я была полумертвая от усталости, но его вопрос как будто дал мне второе дыхание. Сонливость как рукой сняло. Я повернулась к нему лицом и увидела его счастливую улыбку.

– Привет, – прошептал он.

– Привет, – ответила я, ласково взъерошив ему волосы. – Вот теперь можешь меня поцеловать.

Когда он прижался ко мне губами, мое сердце замерло. Такое сладостное и знакомое чувство! Но на сей раз все было по-другому. Он осторожно раздвинул мои губы языком – и меня закрутило в водовороте страсти.

Ее губы, дразня, словно пробовали на вкус мой рот. Меня сразу опалило желание. Я обнял ее, точно измученный жаждой путник, припадающий к роднику. Я провел рукой по ее спине, кровь бешено застучала в ушах. Она стонала и извивалась в моих объятиях. Я нашел у нее за ухом чувствительную точку и осторожно пощекотал языком. Она тихонько ойкнула от удовольствия, что буквально свело меня с ума. Тяжело дыша, я снова нашел ее губы и впился в них со всей нерастраченной страстью.