Стоунхендж Третьего рейха - [4]

То есть монахи использовали для собственных целей уже имевшиеся культовые сооружения. Создание в сердце Северной Германии уменьшенной копии иерусалимских святынь может объясняться только культовым предназначением скал, причем с дохристианских времен. На протяжении всего Средневековья эта «копия» значилась в документах и хрониках как «капелла в Эгестерштайне». Но от внимательного наблюдателя не могло укрыться, что во всех этих множественных наименованиях не было упоминания самого главного культового сооружения Иерусалима — Храма Гроба Господня. Но ведь это является едва ли не самым обязательным элементом в трактовке Экстернштайна как германского Иерусалима. Это имеет принципиальное значение, так как наше исследование должно реконструировать историческую действительность, а не заниматься конструированием на пустом месте.

Сделанное замечание станет значимым, когда мы обратимся к теории, что сооружения Экстернштайна возникли в языческое время и лишь затем были трансформированы для христианского церковного употребления.

Раскопки 1934 года

В Западной Европе это предположение пытались неоднократно опровергнуть, навязывая читателям самые нелепые версии.

Более того, в 50—60-е годы «германская языческая теория» была провозглашена «учеными мужами» «профанической», «превозносимой нацистами». В итоге все заявления о языческом и дохристианском происхождении Экстернштайна объявлялись «грубыми заблуждениями», «наивной глупостью», которую, собственно, и опровергать-то не стоило. Подобный подход удобен с политической точки зрения, но совершенно несостоятелен с научной. Избегание споров и дискуссий в послевоенной Германии по вопросу Экстернштайна отнюдь не способствовало постижению истины. Хамский максимализм, который позволяли себе некоторые европейские исследователи, едва ли мог помочь постигнуть истинное положение вещей и создать достоверную историческую картину. Как известно, в споре рожается истина.

Сразу же надо оговориться, что именно «германский подход» значительно расширил знания ученых об Экстернштайне. Без него мы до сих пор не знали бы, что вторая скала была в значительной мере разрушена. Именно «германский языческий подход» надо благодарить за то, что были найдены множественные наскальные знаки и были открыты ранее неизвестные культовые сооружения. Именно эта теория дала мощный импульс к исследованию не только христианского барельефа, но и других объектов Экстернштайна. Если противники «дохристианского подхода» считают, что его сторонники идут слишком запутанным путем, находя чересчур мудреные интерпретации, тем самым переосмысливая суть этих скал, то можно задать ответные вопросы: неужели каменные ступени, датированные очень древним периодом, были созданы случайно? Неужели остатки огромных пепелищ, найденные во время раскопок, являются всего лишь результатом случайно сгоревшего дерева, в которое попала молния? Видимо, ниши в скалах возникли под воздействием природных стихий?

Гравюра Иоганна Георга Рудольфи, на которой виден Экстерштайн и возведенный близ него «охотничий замок» (1672 год)

Глядя на заявления рьяных поборников «средневековой теории», можно лишь улыбнуться. Подобные доводы являются настолько наивными с исторической точки зрения, что их даже сложно опровергнуть. Увы, всегда существуют люди, ощущающие потребность в формально-логическом подходе к древности и при этом отвергающие все прочие теории.

Приведенные выше «наивные» интерпретации возникли по большей части из принципиального неприятия того факта, что нынешнее состояние Экстернштайна надо рассматривать как итог длительного исторического процесса, который уходит своими корнями в дохристианскую древность. Складывается впечатление, что проблема Экстернштайна в Германии вышла за сугубо научные рамки. Слишком уж эмоционально высказываются доводы «за» и «против», больше напоминая личные симпатии и антипатии. Только недалекий человек может назвать «дохристианскую теорию» «невежественной, надменной, антихристианской и враждебной католической церкви». В этом обвинении примечательным является словарный набор и его последовательность. Все начинается с общих обвинений, продолжается христианством и заканчивается католичеством, то есть конкретной конфессией. Итак, налицо некое падение до уровня обсуждения частных проблем, а не наоборот, как того требует научно выдержанный подход. Становится очевидным, что спор об Экстернштайне вышел за сугубо исторические рамки, приобретя мировоззренческий и даже политический характер. Только этим можно объяснить ряд бездоказательных, голословных утверждений. В некоторых случаях им даже не пытались придать убедительный вид, хоть как-то обосновать.

Подобный политизированный подход не должен являться уделом ученых. Но тем не менее ему уже более 150 лет от роду. В 1851 году Вильгельм Энгельбрехт Гиферс начал активно критиковать предположение о том, что Экстернштайн являлся «германской святыней». Движимый подобными установками, он счел возможным показать историю «этих странных скал доступным для каждого человека образом». Что же это предполагало? Он попытался изобразить Экстернштайн как «памятник древнего христианского искусства и объяснить его с католической точки зрения». В своих построениях Гиферс зашел так далеко, что и вовсе утратил связь с реальностью. Пожалуй, в рамках данной книги нет никакой необходимости повторять все его путаные доводы.