Стоунхендж - [2]

Прозвучал раскат грома, и ещё один порыв ветра прижал траву, где пасся скот. Странник соскользнул со спины лошади, пересёк заросший ров Старого Храма и скрылся в кустах орешника, которым густо зарос священный круг. Сабан предположил, что человек ищет убежища.

Но за спиной Чужака был Ленгар, а Ленгар не знал милосердия.

Покинутая лошадь, напуганная громом и крупным скотом, рысью припустила на запад к лесу. Ленгар дождался, пока лошадь не вернулась в деревья, затем поднялся из углубления и побежал к зарослям орешника, в которых скрылся чужестранец.

Сабан последовал за ним, направляясь туда, где никогда не бывал за свои двенадцать лет.

В Старый Храм.

* * *

Когда-то, много лет назад, так давно, что ни один из ныне живущих не помнит те времена, Старый Храм был величайшей святыней центральных земель. В те дни, когда люди приходили издалека чтобы станцевать в храмовых кругах, высокая меловая насыпь, окружающая место поклонения, была такой белой, что казалась светящейся в лунном свете. От одного края сияющего кольца до другого было сто шагов, и в старые времена это священное пространство было утоптано босыми ногами танцоров, когда они окружали алтарь, состоящий из трёх кругов обтёсанных стволов дуба. Кора с них была ободрана, и гладкие отполированные стволы были промаслены животным жиром и украшены ветвями остролиста и плюща.

Теперь насыпь изобиловала травой и заросла сорняками. Немного орешника росло во рву, а густая ореховая поросль захватила обширную площадь внутри круглой насыпи так, что издалека храм казался рощей из небольших кустарников. Птицы гнездились там, где когда-то танцевал человек. Один дубовый столб алтаря до сих пор возвышался над плотным орешником, но он сильно накренился, а его когда-то гладкая древесина почернела и была покрыта рытвинами и грибком.

Храм был заброшен, но боги не забывали свои святилища. Иногда, в тихие дни, когда пастбища были укутаны туманом, или когда полная луна неподвижно висела над меловым кругом, листья орешника трепетали, словно между ними бродил ветер. Танцоры исчезли, но сила осталась.

А теперь Чужак пришёл в храм.

Боги пронзительно кричали.

* * *

Тень от туч накрыла пастбище, когда Ленгар и Сабан побежали к Старому Храму. Сабану было холодно и страшно. Ленгар тоже боялся, но Чужаки славились своим богатством, и жадность Ленгара оказалась сильнее его страха заходить в храм.

Странник вскарабкался через ров на насыпь, но Ленгар побежал к старому южному входу, где узкая насыпанная тропа вела через ров к заросшей внутренней части. Пройдя её, он упал на четвереньки и пополз через заросли орешника. Сабан неохотно последовал за ним, ему не хотелось оставаться одному на пастбище, когда там бушевал гнев бога грозы.

К удивлению Ленгара, Старый Храм не был полностью заросшим, место, где стоял алтарь, было расчищено. Кто-то из племени всё ещё приходил сюда, сорняки были вырваны, трава срезана ножом, и одинокий череп вола лежал у алтаря, и где сейчас сидел чужеземец, прислонившись к единственному оставшемуся бревну. Мужчина был очень бледен, глаза его были закрыты, но грудь поднималась и опускалась. К его левому запястью был привязан длинный узкий брусок тёмного камня. Кровь виднелась на его шерстяных штанах. Человек выронил свой короткий лук и колчан со стрелами около черепа, и сейчас прижимал кожаную сумку к своему раненному животу. Три дня назад в лесу он попал в засаду. Он не видел нападавших, только почувствовал резкую обжигающую боль брошенного копья, пришпорил свою лошадь и позволил ей увезти его от опасности.

— Я позову отца, — прошептал Сабан.

— Нет, — зашипел Ленгар. И раненный человек, наверное, услышал их, так как открыл глаза и скривился, наклонившись вперёд к своему луку. Но его движения сковывались болью, а Ленгар был намного быстрее. Он бросил свой длинный лук, выскочил из укрытия и, пробежав через святилище, схватил лук чужестранца одной рукой, а колчан — другой. Второпях он рассыпал все стрелы, в колчане осталась только одна.

Раскаты грома прозвучали на западе, Сабан задрожал, испугавшись, что гром будет нарастать и гнев бога поглотит всё вокруг, но гром затих, оставив небо мертвенно тихим.

— Санна, — произнёс странник, затем добавил несколько слов на языке, который не знали ни Ленгар, ни Сабан.

— Санна? — спросил Ленгар.

— Санна, — напряжённо повторил человек. Санна была великая колдунья из Каталло, известная во всех землях, и Сабан предположил, что странник хочет, чтобы она помогла ему.

Ленгар засмеялся.

— Санна не из наших людей, — сказал он. — Она живёт на севере.

Странник не понял, что сказал Ленгар.

— Эрэк, — сказал он, и Сабан подумал, всё ещё скрываясь в подлеске, что это имя чужеземца, или возможно имя его бога.

— Эрэк, — произнёс мужчина более твёрдо, но это слово ничего не значило для Ленгара, который взял единственную стрелу из колчана странника и вложил её в короткий лук. Лук был сделан из полосок дерева и оленьих рогов, склеенных вместе и перевязанных сухожилиями, народ Ленгара никогда не использовал такое оружие. Они предпочитали длинный лук, вырезанный из тиса, но Ленгар заинтересовался таким странным оружием. Он натянул тетиву, проверив её упругость.