Столконовение цивилизаций: крестовые походы, джихад и современность - [51]

Захват власти организацией «Свободные офицеры» в 1952 году отнюдь не стал «громом среди ясного неба». На протяжении 1949–1951 годов толпы мятежных крестьян громили поместья крупных землевладельцев, в том числе и владения королевской семьи. В ряде случаев крестьяне нападали на личную охрану короля и полицейские казармы с таким современным оружием, которое могли достать только с помощью сочувствующих им военных. Именно коммунистические организации способствовали тому, что крестьянские мятежи перекинулись на промышленные центры и на казармы. С 1944–1948 годов египетские коммунисты преуспели в создании сильных профессиональных союзов и комитетов объединенного фронта в сельской местности, в которых вместе с крестьянами-активистами работали преподаватели и студенты из городов.

«Свободные офицеры» знали об этих движениях, но не всегда в них участвовали. Устроенный ими переворот виделся некоторыми как первый шаг к социальной революции в стране. Свержение монархии взволновало население и послужило спусковым механизмом для ряда таких вспышек народной борьбы, которые выходили за рамки даже самых радикальных планов армейских офицеров. 13 августа 1952 года забастовка рабочих на принадлежавших британцам фабриках была жестоко подавлена новым «либеральным» режимом. Военный трибунал осудил двух главных лидеров рабочего класса, признал их виновными и приговорил к смерти. На следующий день эти два человека были повешены. Месяцем позже наиболее радикальные члены правящего Революционного командного комитета нового режима, желая предотвратить крестьянский мятеж и одновременно нанести урон политической мощи земельной аристократии, объявили о земельной реформе. Они ограничили право владения землей максимум 300 федданами[46] (120 гектарами) и торжественно пообещали, что государство распределит все земли, которые экспроприирует, среди безземельных крестьян в течение последующих пяти лет. Землевладельцы истерически завопили о своих страданиях, набрасываясь на правительство со стихами из Корана, в которых поощряется частная собственность, однако результат их выступлений был равен нулю. Реформа возымела желаемый эффект, хотя десятилетие спустя было отмечено, что между двумя миллионами крестьян распределили всего 10 % конфискованных земель. Жалкий результат.

В то время в духовной жизни страны превалировали два течения. Влияние египетских коммунистов на крестьян, рабочих и значительную часть интеллигенции заставляло националистов нервничать. Репрессии, которые обрушивал на коммунистов предшествующий режим, укрепили их престиж по всей стране. «Свободные офицеры», не имеющие никакой логичной и последовательной идеологии, которую они могли бы противопоставить левым, сблизились с обществом «Братья-мусульмане», с которым некоторые из них имели контакты и ранее.

У общества «Братья-мусульмане» («Джамият эль-Ихван муслимун») интересная генеалогия. Это было движение национального возрождения, подобное тем, которые возникли в Индии после краха стамбульского халифата в 1924 году. Смелое решение Кемаль-паши избавиться от устаревшего института, который оказался неспособным реформировать самого себя, а также отношение к религии разделили исламский мир. Модернизаторы именно этого и хотели, но консервативные теологи и верующие-традиционалисты, которым нравилось выставлять напоказ свое религиозное единение, щеголяя в феске, почувствовали себя брошенными сиротами.

Одним из них был Хасан аль-Банна (1906–1949), выходец из семьи школьных учителей-египтян из Исмаилии. Его до глубины души потрясла светская конституция, принятая Египтом в 1923 году, а отмена халифата годом позже оказалась и вовсе непереносимой. Это настроило его против этих зол современности. Изучая состояние исламского мира, он находился под впечатлением ваххабитского завоевания Аравийского полуострова и не видел причины, препятствующей достижению такого же триумфа на другой территории. В 1928 году он основал общество «Братья-мусульмане», чтобы содействовать продвижению морально-политических реформ посредством образования и пропаганды. Характер новой организации становится ясен из ее основополагающего манифеста, предлагавшего вернуться к политике VII века: «Наша цель — Бог, наш лидер — пророк, наша конституция — Коран, наш путь — джихад, а смерть во имя Бога — наш высший долг». Чтобы бросить вызов конкурирующим ортодоксальным организациям, как языческим, так и монотеистическим, и разгромить их, пророку ислама пришлось создать новую политическую и социально-экономическую систему. Многое ему пришлось разрабатывать буквально во главе мусульманской кавалерии, пока она завоевывала новые и новые территории. Скорость экспансии приводила к необходимости слияния религиозных убеждений и государства, книги и меча, так же как и создания новых законов, которые могли бы стать полным кодексом повседневной жизни. Христианству пришлось ждать императора Константина, и только после этого оно перестало «подставлять другую щеку». Перед исламом философская дилемма такого рода никогда не стояла.

В течение большей части VIII–IX веков ранний ислам был оставлен ради гораздо более либерального и толерантного режима. Чтобы заявить о его возрождении перед лицом опасностей, которые представляли современность и XX век, с одной стороны, нужно было мужество, с другой стороны, такое заявление также означало уход от существующей реальности и ее проблем. Общество «Братья-мусульмане» с самого начала гораздо спокойнее реагировало на врага, чем на «лицемеров», «ренегатов» и «вероотступников» внутри самого ислама.