Столкновение в океане - [67]

Питерсон стал придерживать пяту домкрата, чтобы она не сдвинулась с места, а Ровелли качал рукоятку. Он почувствовал, как обломки стали приподниматься. Вдруг Марта Питерсон вскрикнула:

— А-а, пришел конец…

Обернувшись, Ровелли увидел, что у нее изо рта хлынула кровь.

— Доктор, — немного погодя тихо сказал он Питерсону, — мне кажется, ваша жена мертва.

Питерсон подполз к ней на четвереньках и убедился, что борьба окончена. Став на колени среди обломков, он попрощался с женой. Затем они прикрыли маленькое тело подушками, вылезли из каюты и оставили «Андреа Дориа». Было уже около половины пятого утра.

Доктор Тортори Донати около первой застекленной двери прогулочной палубы всю ночь напролет помогал пассажирам спускаться за борт. Обоих судовых врачей известили, что в расположении кают второго класса в их помощи нуждается женщина с переломом ноги. Но стройный энергичный доктор Джианнини не смог разыскать ее. Когда на прогулочной палубе не осталось больше ни одного пассажира, оба врача, вслед за ожидавшими до последнего момента десятью католиками из Новой Англии, спустились в спасательную шлюпку. Подойдя к «Иль де Франсу», доктор Тортори Донати отправил своего коллегу с последними пассажирами на борт судна, а сам распорядился, чтобы экипаж шлюпки доставил его назад на «Андреа Дориа». Он считал, что может понадобиться команде, все еще остававшейся на борту лайнера.

С приходом «Иль де Франса» эвакуация с «Андреа Дориа» пошла быстрее. Примерно к половине четвертого утра на судне оставалось менее ста пассажиров. После четырех часов главный штурман Маджанини доложил на мостик, что на палубах никого не осталось — все пассажиры покинули судно. Тогда капитан Каламаи приказал покинуть судно команде, попросив добровольцев задержаться на борту до подхода буксиров береговой охраны. Это было его первое в ту ночь разрешение, дававшее команде право оставить судно, не считая приказания экипажам спасательных шлюпок. Капитан Каламаи передал также по радио на военно-морской транспорт «Томас» — быть наготове, чтобы в случае необходимости оказать «Андреа Дориа» помощь.

С уходом команды (кроме задержавшихся на борту сорока человек добровольцев) на «Андреа Дориа» стало тихо, как ночью на кладбище. Длинное изящное судно, сверкавшее огнями, которые отражались в мокром настиле его палуб, все еще было прекрасно. При взгляде на судно сверху, с крыла мостика, не было видно никаких признаков повреждений. Потом, вместо сорока человек, на судне осталось уже двадцать, потому что остальные присоединились к экипажам трех стоявших наготове спасательных шлюпок «Андреа Дориа».

Наконец, на «Андреа Дориа» осталось только двенадцать человек. Старший судоводительский состав, включая главного штурмана Маджанини, заместителя главного штурмана Онето, первого штурмана Кирна, приступил на мостике к заключительному совещанию. Младшие по чину, среди них два третьих штурмана — Донато и Джианнини и два стажера из мореходного училища Марио Мараччи и Джон Крнтэ, сели на почтительном расстоянии. Здесь же было несколько матросов. Воцарилось спокойствие. Часы на мостике показывали около пяти часов. Крен приближался к 40°. Участники заключительного совещания говорили пониженным тоном, почти не нарушая тишины, охватившей покинутое судно.

Старший судоводительский состав обсудил сложившуюся ситуацию: размер затопления нижних палуб судна, крен, ожидаемый подход буксиров береговой охраны, время, которым можно было еще располагать, предстоящее оставление судна. Главный штурман Маджанини доложил, что судно покинуто всеми пассажирами, что все доступные для осмотра каюты подверглись проверке. При этом он просто пересказал данные, полученные от помощника капитана по пассажирской части, а тот, в свою очередь, повторил лишь то, что ему доложили стюарды.

Однако последовательного обхода судна проведено не было. Одни стюарды заглянули в закрепленные за ними каюты, другие этого не сделали.

Возможно, в тот момент, когда главный штурман докладывал капитану, что все каюты проверены, в темном помещении лазарета проснулся в одиночестве Роберт Ли Гудзон. У него было странное ощущение, будто он спит на стене. Это напоминало начало загадочного, но вполне отчетливого сновидения. Выкарабкавшись из койки, край которой задрался кверху, он стал осторожно спускаться вниз, пока не почувствовал, что стал ногами на пол, накренившийся параллельно койке. Ощупью он направился к двери и выглянул в длинный пустой коридор. Всюду было тихо и безлюдно. Ему понадобилось некоторое время, чтобы понять, где он находится и что же произошло. Он остался один на покинутом, идущем ко дну судне. В поперечных коридорах палубы «А» вода прибывала уже на повышенной стороне судна. Пониженная сторона этой палубы была затоплена. Взглянув на белую пижаму, в которую был одет, Гудзон стал сомневаться: не спит ли он?

— Эй, есть тут кто-нибудь? — Но только эхо отозвалось ему из глубины пустого притихшего коридора. — Помогите! — во весь голос завопил он. Ответа снова не было. Спотыкаясь, Гудзон побрел по коридору и ему казалось, что он ступал по стенам, а не по полу. Выбравшись по трапам на открытую палубу, он глубоко вдохнул соленый воздух раннего утра. С пустой повышенной стороны кормы он съехал поперек палубы на правую сторону. Но последние члены команды уже ушли вперед, к мостику. Гудзон увидел, что за бортом судна висели пустые грузовые сетки и канаты, вдалеке — несколько спасательных шлюпок. Ночь стояла чудесная. На море было тихо, мягким желтым светом светила луна, блистали звезды. Никаких признаков бедствия, кроме невероятного крена «Андреа Дориа», заметно не было. Сознание Гудзона помутилось.