Столицы Запада - [22]
Убогие кварталы с перенаселенными домами и переполненными "бистро" уходят далеко на юг, до самой окраины города, до парка Монсури, который разделан с подлинным буржуазно-парижским изяществом и так же чужд и непонятен в этом районе, как брильянтовая сережка в ушах фабричной работницы.
За улицами рю де Ля Глясьер и рю Тольбиак, за корпусами центральной парижской мельницы, элеватора и холодильника, начинается фабричный район. С величайшим удивлением натыкаешься здесь на совершенно неожиданное название улиц. Улица Жореса. Почему в этом буржуазнейшем из всех городов целая улица, хотя и пригородная, отдана имени подлинного вождя пролетариата? В каждой стране буржуазия придумывает и применяет, в зависимости от общих условий, свои особые приемы и методы классовой борьбы, проявляя иногда поразительную находчивость в изобретении приемов обманывания широких и недостаточно сознательных слоев пролетариата. С этой целью парижская буржуазия похоронила Жореса в Пантеоне и назвала его именем какую-то завалящую улицу на окраине.
За улицей Жореса дымят высокие трубы механических и электротехнических заводов. Дальше тянутся спортивные площадки рабочих клубов. В дождливую погоду на плохих мостовых густая грязь, и жители ходят в высоких кожаных гетрах. Здесь через Сену перекинут мост, висящий на гигантских пучках стальных тросов. Постройка этого моста была задержана империалистической войной и длилась более десяти лет.
Основой планировки Парижа и разбивки его улиц является площадь-звезда, с расходящимися во все стороны проспектами и бульварами. Этот мотив повторяется и у самой юго-восточной окраины Парижа. Здесь в центре звезды — площадь Итали.
СРЕДНЕВЕКОВАЯ МАНУФАКТУРА
Неподалеку от площади Итали находится фабрика гобеленов. В своем роде любопытнейшее предприятие. Это — средневековая мануфактура, сохранившая до наших дней в полной неприкосновенности средневековое оборудование и средневековую технику. Предмет производства — ковры-картины, так называемые гобелены и савоннери. Предприятие было основано в XVI веке французскими королями, и вся продукция предназначалась для королевского обихода. В настоящее время ковры вырабатываются для "общественных нужд". Вероятней всего, продаются за бешеные деньги американским богачам.
Трудно представить себе, для каких иных "общественных нужд" могут понадобиться буржуазной республике королевские ковры-картины.
Две основные мастерские мануфактуры представляют собою узкие светлые коридоры. Пол паркетный такой неистовой натертости, что ходить по нем боязно, как по зеркалу, и световые зайчики от него отражены на потолок и на стены. Вдоль коридора стоят в один ряд против света громоздкие неуклюжие, вертикальные станки. Основа ковров, состоящая из толстых прочных ниток, похожих на струны контрабаса, натянута сверху вниз и висит от потолка почти до самого пола. Процесс работы организован с нерациональностью, для нас уже совершенно непонятной. Так, рабочий-ковровщик во все время работы стоит позади изготовляемого им ковра и спиной к картине, которую он копирует.
Он подбирает цветные нити и шьет тончайший и нежнейший цветовой узор, глядя на свою работу сквозь основу в зеркало, помещенное перед лицевой стороной ковра. Работа вся ведется, разумеется, вручную. Для каждого ковра в дело идет более сотни челноков. Никакие тончайшие плетения крепостных кружевниц, никакие вышивки монастырских рукодельниц не могут сравниться с работой гобеленов по тонкости и чудовищной, почти сверхъестественной кропотливости. Средняя производительность высоко квалифицированного рабочего на этом производстве — один квадратный метр ковровой ткани в год.
Все в порядке, дорогой товарищ! Не протирай глаза и не ищи опечатки. Один квадратный метр в год!
Со всеми накладными расходами такой метр стоит не менее пяти-шести тысяч рублей золотом. А весь ковер вгоняется в цену от 20 до 60 тысяч золотых рублей. Один ковер стоит столько, сколько целый современный гараж, хорошо оборудованный и снабженный двумя десятками первоклассных американских машин.
Люди, которые работают на ковровых, станках этой трехсотлетней мануфактуры, не похожи на современных парижских рабочих. В большинстве — это потомки средневековых крепостных и полукрепостных, обученных королевскому ковровому делу.
По своей исключительной квалификации ковровщики. — мастера-одиночки вымершего цеха. По своему положению они скорее всего могут рассматриваться как своеобразная каста государственных чиновников. Во всяком случае многие из них, кто помоложе, и за работой одеты с истинной парижской элегантностью. Все в крахмальных воротничках, иные с манжетами.
Беглое ознакомление с образцами в находящемся здесь же музее убеждает, что старинные ковры по своим картинным качествам много выше тех, что изготовляются в настоящее время. Очевидно, для производства хороших гобеленов недостаточно сохранить одни только допотопные методы производства.
Расцвет этого искусства возможен был только при наличии крепостного права и в обстановке феодальной придворной культуры.
Небольшая гобеленовская фабрика не видна от подножья церкви Святого Сердца. Не видна отсюда и вся юго-западная окраина Парижа. Расплывается в серой туманной дали.
