Столичный миф - [11]

Как и положено в праздники, на посты в охране заступили самые зеленые новобранцы и самые близкие к изгнанию неудачники. А в кухне точили ножи самые слабые духом повара. Не способные не то что припустить осетрину или сотворить плюшку, а и просто отстоять свою рабочую свободу в Первомай. Так считали они сами и от этого понапрасну расстраивались.

Леха уловил атмосферу, осматривая с Васей и его рыженькой лисичкой-женой уже накрытый стол. Но разве он был виноват в неудачном выборе дня?

Трое суток в начале недели старый хрен Петрович никак не мог решиться взять второй пресс. Небезосновательно боялся, что наедут в министерстве; но и отказаться тоже не мог, так как с фрау Шелике получал откат, на часть которого уже заранее зарились замы, любовница, секретарша, жена, дочь и внук. Три дня Леха по первому стону летел через весь город выслушивать старенького директора старенького завода.

Фрау Шелике было плевать на то, как они продавали ее станки. Что за беда, если директор получит процент в виде премии? Станок, добротный немецкий станок крепко встанет на бетонный фундамент в цеху оборонного завода любимого города, а этим вполне можно гордиться — думал Леха.

Да еще вышел скандал с Аллочкой; что за день рожденья без невесты? Но любил Леха ревностных ценителей халявной выпивки (сам был таким) и дразнить их дальше не пожелал — вот и назначил первое мая.

Первая стопочка — в узком кругу. Осадить минералочкой. И жирненькой рыбкой, и кусочком копченого сала в еловом дымку, и хрустким огурчиком. Всего понемножку.

Аллочка считала, что Леху спаивает Вася. Васькина жена жаловалась своей матери, что бедный Вася работает головой, а подрабатывает печенью. Возможно, Васька и Леха просто действовали друг на друга, как катализатор. Так ли, иначе — пьянка пошла.

Первый час Леха упустил. Как-то натянуто начинается общение. Еще Вася, ведший стол, не дошел до тоста за родителей. Еще треть гостей искала клуб, сбившись с пути, или подгоняла у зеркала в прихожей у себя дома своих женщин, бессильных покончить с косметикой. Еще рано было подавать основное блюдо; но то ли вчерашние дрожжи поднялись, то ли Первомай так действовал, то ли это просто была весна; вдруг незаметно все набрались. И застольная привольная беседа потекла свободно и легко, как в узких переулках вечерний сумрак. Они говорили о прошлых и будущих пьянках, о недоступных женщинах и слишком дорогих автомобилях, о радужных перспективах, за которые охотно, много и часто пили.

Охранник вытащил Леху на берег:

— Там паренек на вахте… — Он наклонился еще ближе к Лехину уху. — Утверждает, что к вам. Но в списке его нет.

— Идем. — Леха сразу поднялся.

Отставной капитан внутренних войск не имел встроенного правового сопроцессора, позволяющего милиционерам его возраста безошибочно определять, кого бить нужно, кого не нужно, а кого нельзя; кого держать и не пущать, а кому и руку под козырек — оказать уваженье; тех незаметных навыков, что позволяют нести службу приятно и не зазорно, себе и людям на радость. К сожалению, капитан этих хитростей не знал и оттого жил по уставу. Иначе он бы уладил проблему сам.

Когда они вышли за двери зала и остались в коридоре вдвоем, Леха на секунду остановился. Посмотрел в окно. Под влиянием выпитого у него в голове сложилась странная иллюзия: будто весь мир собрался внутри стен уютного зала, обтянутых зеленой рельефной тканью. Белая скатерть, столовые приборы, звон вилок и ножей, музыка, лица друзей, знакомых и просто приятных людей — и ничего больше вокруг нет.

Но стоило выйти в коридор, и Леха был вынужден признать, что это лишь только иллюзия, что большой мир по-прежнему существует, в нем полным-полно людей, которым до Лехи дела нет, а ему нет дела до них. Планета все так же кружится и летит сквозь вселенную, как и миллиард лет назад, и делает это неизвестно отчего и зачем.

Коридор кончился. Теперь по лестнице надо спуститься вниз. Две карликовые пальмы в авангардных гнутых горшках по сторонам прохода точно два куцых плейбоевских хвоста. Один короткий пролет лестницы, поворот. Чтобы воздуха было больше, архитектор здесь стену всю забрал в зеркала. Там, перечеркнутые в поясе красным поручнем, два человека спускались на первый этаж. Впереди шел худой мужик в дешевом черном костюме, на шаг за ним — пьяный громила выше его на две головы. Леха качнулся, засмотревшись на себя схватился за стену.

Вот и холл.

— Здорово! — Леха с удовольствием притянул к себе худого, длинного и кудрявого парня, бывшего соседа по школьной парте. Хлопнул по спине.

— С днем рождения, Леш.

Леха кивнул и принял упакованный в подарочную плотную бумагу с красными драконами компакт:

— Спасибо, Антош. Погоди минуту, я разберусь со списком. Там что-то напутали.

В перегнутом пополам листе с черным столбиком фамилий Антона не оказалось. Но ведь он там был! Леха помнил, как сам вписывал его своим аккуратным крупным почерком и под последней буквой, кончавшейся на «у», вытянул вниз круглый росчерк.

Проблему создала клубная секретарша Леночка. Вчера вечером Лехин список попал в ее наманикюренные ручки, потому что охране список полагалось отдавать перепечатанный и заверенный подписью менеджера. Безопасность — превыше всего.