Столица феодоритов - [8]

В VIII–IX вв. православные иконопочитательские монастыри, как грибы, начинаются высыпать по всей Таврике. Под их не только идейным, но и социально-экономическим влиянием византийско-феодальные порядки постепенно берут верх над и без того близкими к разложению общинно-родовыми отношениями коренного населения Крыма. Среди социальных его верхов укореняются византийские титулы, звания, должности, вероятно, внедряемые администрацией Херсона. Однако в целом влияние последнего в тот момент явно идет на убыль. «Житие» Иоанна Готского ни словом не упоминает о Херсоне, но зато много говорит о хазарах и целиком посвящено связанному с ними главному эпизоду жизни архипастыря. В источнике этом выпукло освещены взаимоотношения возглавленной Иоанном местной иконопочитательской группировки с хазарами.

Сложные отношения между Византийской империей и Хазарским каганатом, с одной стороны обострялись торговым и политическим соперничеством, еще недавно приводившим к прямым вооруженным столкновениям, а с другой — смягчались союзничеством в борьбе с общим врагом — арабами. Этим и объясняется тогдашнее своего рода «двоевластие» в Таврике: существует какая-то, пусть в это время и слабая, византийская администрация, а рядом (в самом Херсоне) — хазарское наместничество, власть вполне реальная, ибо почти весь полуостров — в хазарских руках.

Хазары не причинили никаких разрушений Херсону и не нашли нужным полностью забрать его себе. В силу указанных причин горный и приморский районы полуострова долго оставались как бы беспризорными, что, кстати, лишь содействовало социальному (т. е. феодальному) развитию Таврики, к тому времени основательно «повзрослевшей». Отсюда активность и свобода действий «преподобного», свивавшего в Таврике гнездо сопротивления императору-иконоборцу, отсюда и появление в ней таких персон, как "господин Дороса", который, как и епископ, выступает "со своим народом". Очевидно, это был выдвинувшийся среди других господ владетель важного укрепления и немалого земельного надела. И как раз в это время хазары, давно уже владевшие степным и предгорным Крымом, предпринимают, наконец, освоение совсем, так сказать отбившейся от рук горной Таврики. Первой жертвой их агрессии, естественно, становится главный ее город — Дорос.

Строго говоря, нет прямых сведений о том, где стоял этот Дорос. Первоначальное предположение о том, что он мог находиться на Южнобережье¹¹, отпадает, поскольку епископ и «господин» действуют в «Житии» самостоятельно, каждый "со своим народом". По другим источникам (надгробным надписям из Партенита) ясно, что резиденция владетельного и только потому столь сильного епископа находилась именно там, в им же построенном монастыре св. Апостолов на Аю-Даге. Другого столь же крупного владения на побережье не было, а двух хозяев на одной полосе Поморья, разумеется, быть не могло.

Было выдвинуто и два других предположения — о локализации Дороса в центре юго-западной Таврики: первое — на Эски-Кермене, второе — на Мангупе¹². Если смотреть на проблему широко — в масштабе истории всей Византии и сопредельных с нею стран, — эти предположения равнозначны: смысл событий останется тем же, оба городища в то время существовали, а расстояние от Эски-Кермена до Мангупа всего 5–6 км. Однако, в масштабе истории средневекового Крыма это не одно и то же: характер памятников не одинаков, и, прежде всего, различна их, так сказать, социальная топография и структура.

На основании всего, что известно об Эски-Кермене в результате его археологического исследования (письменные источники о нем безмолвствуют), можно сказать, что он был хорошо укрепленной деревней с выселками в ближайшей округе. По обычаю времени, довольно большая территория внутри стен Эски-Кермена оставалась незастроенной — как резерв площади и в качестве убежища для жителей долины на случай военной опасности. Когда же были разрушены его стены (об этом ниже), городище окончательно приобрело монастырско-деревенский характер. А рядом, на отдельной скале, появился феодальный замок (позднее названный Кыз-Куле) — гнездо какого-то правителя, то ли назначенного сюда по распоряжению византийской администрации, то ли самостоятельно обосновавшегося в этих местах.

Иное дело Мангуп: его укрепления с самого начала представляли собой сильную, недоступную, стратегически выгодную позицию, и занял эту позицию властитель несомненно единоличный, близкий византийским кругам, признаваемый ими, персона — для здешних мест — немаловажная. Оборонительные сооружения Мангупа, построенные на византийский манер и, скорее всего херсонским строителем, охватывали широкую площадь, видимо, в расчете на большое будущее. Равных им в Таврике не было, и их не могли не заметить хазары. С покорения этой крепости, естественнее всего, и началось присвоение горной Таврики. Отсюда само собой вытекает, что Мангуп и захваченный хазарами Дорос — одно и то же.

Если не считать территорию, прилегавшую непосредственно к Херсону, то перед хазарами было как бы две Таврики. На северной стороне Тавра лежала гористая и просторная "область климатов", многочисленные городища которой далеко не однородны: одни представляли собой окруженные стенами полугорода, другие — вполне феодальные замки и монастыри; известны и укрепленные усадьбы ("кастеллы"), а также подчиненные большим крепостям мелкие дозорные крепостцы и придорожные блокпосты.