Сток - [3]
— Вот, а ты боялась!.. Считай, дошли — отсюда до Даниловки рукой подать. Выше нос, хвост пистолетом, готовь пузо к шашлыкам…
Это был старый, заброшенный мост — деревянный, ветхий, дырявый. Однако им явно пользовались — тропы со склона сходились к нему лучами, сюда же тянулся след колёс.
— УАЗ, — присев на корточки, определил Игорёк. — Экстремальные грязевые шины, протекторы заметно стёртые.
— И не провалился? — Катюша с сомнением потрогала доски ступнёй.
— Значит, нас мостик точно выдержит.
— Мне так не кажется.
— Давай я первый пойду.
— Нет уж! Буду за тебя держаться.
Настил скрипел и кряхтел под ними как живой. Доски ощутимо гнулись и опасно потрескивали. Снизу, от чёрно-зелёной воды, тянуло тяжким смрадом, будто от канализации. Выглядела речка так, словно сюда стекались все отбросы города — плыли мятые банки, полузатопленные бутылки, огрызки, ошмётки. Покачиваясь, по реке ползла к мосту рваная детская коляска — внутри Кате почудился свёрток, по форме схожий с ребёнком. Коляску догонял, норовя ужалить, одноразовый шприц, на треть налитый тёмной кровью.
— Помойка это, а не Шумка, — выдохнула Катюша, когда они, наконец, перебрались на другой берег. — Зря воды с собой не взяли. Если Лариска берёт отсюда для питья…
— Сказала, из артезианской скважины.
За речкой туман поредел, стал походить на стоячий, неподвижный дым, с таким же горелым привкусом. Солнца совсем не стало видно. Здесь было заметно теплее, почти по-апрельски, хотя эта теплота отдавала сухостью. Катя лаже развязала шарфик и расстегнула верх курточки. На пустой, растрескавшейся земле то и дело виднелись пятна-кляксы, липкие, будто капли гудрона.
Показались приземистые деревенские дома — словно чёрные ящики, разбросанные между клонящихся в разные стороны деревьев. Покосившиеся заборы, за ними тень обезглавленной церкви и накренившаяся водонапорная башня. Над просевшими крышами криво высились печные трубы. На огородах, где густо торчал сухой бурьян, в паре мест что-то вяло курилось. Вверх тянулись зыбкие струйки дыма.
Не но сезону рано проснулись мухи — их жужжание хорошо слышалось в тумане. Порой одна-две пролетали мимо по своим делам — жирные, крупные.
— Кошерное местечко для гулянки с шашлыками, — сдержанно заметила Катюша. — Дестройная деревня… наверно, хата здесь копейки стоит. Давай поедим — и в город, мне тут ночевать не хочется.
Мысленно согласившись с ней, Игорь кивнул на ближний дымок:
— Похоже, это они там жарят. Идём, проверим.
Поодаль между заборами шёл, покачиваясь, человек — головастый, сгорбленный.
— Спросим, куда дачники приехали. Эй! Э-эй, мужчина!..
— Игоряш, не надо, — шепча, подёргала его Катюша за рукав. — Он весь пьяный.
— Зато местный.
Заслышав голос Игоря, местный замер и поднял большую голову, а потом двинул на звук. Всё так же враскачку, нетвёрдо, но куда бодрей, чем раньше. Ломился напрямую, с треском повалил трухлявый штакетник, оказавшийся на пути. Чем ближе он подходил, тем больше Игорь сожалел о том, что окликнул его. Лицо деревенского жителя было землистого цвета, одеревеневшее в гримасе, с мутными глазами навыкате. На ходу он сипел или хрипел. Издавая с перерывами тоскливое «Эээааа… Эээааа…», он неуклюже загребал руками, будто плыл сквозь вязкий воздух. Пяток мух вился над ним, как живой чёрный нимб, даже издали слышалось их угрюмое гуденье — бууувввв…
Завидев его вблизи, Катюшка заскулила и спряталась за Игорька:
— Пойдём отсюда! Скорее!
Попятился и Игорь, спешно распахивая куртку, чтоб достать травмат:
— Мужик, ты полегче… Стой! Не подходи!
Какое там — голован шёл на ствол. Смотрелся он гаже некуда — рванина на рванине, в такой ветоши, что ботинки стыдно вытереть. А ноги вообще босые, покрытые коростой грязи и глубокими язвами. С рукавов, со штанин, изо рта — отовсюду стекала по каплям какая-то бурая слизь.
Первый выстрел — холостым — он словно не слышал. Ближе подпускать нельзя: убьёшь — отвечай за него после. Передёрнув затвор, Игорь метился с дрожью — в человека! — а дистанция уже такая, что в живот стрелять опасно. Тогда в колено.
Катюшка тонко завопила. Голован припал на ушибленную ногу и повалился набок, однако сразу начал подниматься. Ни крика, ни выражения боли на лице. Одно тягучее бессмысленное «Эээ», выпученные глаза устремлены на перепуганную парочку.
— Бежим к мосту, — держа его на прицеле, бросил Игорь. — Будь рядом, не отрывайся.
— Что это? Почему он такой? — жалобно скулила Катюша, вцепившись в куртку дружка. — Смотри, вон ещё один!.. и ещё!
При всём упорстве голован не мог их догнать своим ковыляющим шагом. Должно быть, поняв это, он вскинул руки с растопыренными пальцами, запрокинул голову и завыл. Гортанное протяжное «Ыыыааа!» разнеслось над деревней, заглушив гуденье мух, которые слетались отовсюду.
Бежать Игорю было трудно — ноги подружки ослабли, она висела на нём как рюкзак. Но Катя огляделась быстрее приятеля и больше заметила. Из-за заборов и сухих зарослей появлялись, словно вырастая из земли, новые сутулые фигуры. И тотчас с шорохом, с треском начинали двигаться к ним, отзываясь на вой голована карканьем и клёкотом. Медлительные, словно заводные игрушки, они шагали напролом, только заборы ненадолго их задерживали.
