Стоит только замолчать - [21]

дзиро: Я просился в туалет. Или говорил, что иду в туалет.

инт.: И он ни разу не попался?

дзиро: Он – нет. Но я попадался часто. Вообще-то, кажется, это ни разу не сошло мне с рук. В школе учителя всегда смотрели на меня подозрительно, уж не знаю почему.

инт.: А ваши дети в этом отношении уродились в вас?

дзиро: Что вы хотите этим сказать?

инт.: Ну, вот этот, похоже, вздумал украсть мою шапку.

дзиро: Да, здесь что ни положи, все растащат.

Интервью 13 (Брат)

[От инт. Вскоре после этого я спросил у него, как среагировал отец, когда обнаружил, что Дзиро продолжает навещать Сотацу. Раньше он говорил мне, что отец рассердился, но не приводил подробностей. Впоследствии, когда я снова задал ему этот вопрос, он слегка разоткровенничался.]

≡

инт.: Каким образом ваш отец узнал, что вы навещаете Сотацу?

дзиро: Была одна фотография, роковая фотография, напечатанная в газете, фотография тюрьмы. Какой-то фотограф приехал туда снимать некоторых заключенных, в том числе моего брата. У ворот тюрьмы он разминулся со мной и подметил мое сходство с Сотацу. Я отворачивался, но он меня щелкнул и продал фото в газету. Продал за деньги фото, на котором я иду навещать брата, а мой отец фото увидел. И вызвал меня к себе. Я пришел. Он рвал и метал. Сказал, что решение уже давно принято и все мы должны его выполнять. Сказал, что некоторые из нас пытаются жить дальше, жить дальше своей жизнью, а я никому не облегчаю эту задачу. Я ответил: ничего подобного, очень даже облегчаю. Я облегчаю свое положение и положение моего брата Сотацу. Я сказал ему, что не верю, что Сотацу сделал что-то дурное. И еще сказал, что мне все это совсем не нравится, с начала до конца. Он сказал, что я всегда был дурак и дураком остался. Сделал Сотацу что-то или не сделал – это же не главное и главным никогда не было. Он сказал: в каждой жизни тебе дается шанс, в жизни каждого человека есть шанс прожить свой век, не привлекая нежелательного внимания. А если привлекаешь к себе внимание, это всегда худо, это всегда плохо кончается, а факты – только пыль, от них никакого толку. Он сказал, что я уважаю правду, как лжец – то есть слишком уважаю.

инт.: И тогда-то он…

дзиро: Он сказал мне, что больше не хочет меня видеть.

инт.: Но потом передумал.

дзиро: Передумал. В том же году передумал. Но к тому моменту так переменился, что это стало уже неважно. Он стал другим человеком. Таким, как сейчас. Вы сами видите, верно? От человека, с которым вы виделись, никакой сатисфакции не получишь.

инт.: …

дзиро: Хотите говорите, хотите – нет, но вы же видите: от него осталась только пустая кожура.

(Диктофон отключается.)

Интервью 14 (Ватанабэ Гаро)

Как он первый раз говорил с Одой Сотацу

[От инт. Это интервью проводилось в лапшевне, именно на это интервью Гаро принес фотографию, которую я показал вам несколькими страницами выше. Он хранил фотографию в крафтовом конверте вместе с другими вещами, которых мне не показал. Мне было очень любопытно узнать, что еще лежало в крафтовом конверте, но если, чтобы это увидеть, я должен был еще больше войти к нему в доверие, то в данном случае я, наверно, приложил меньше усилий, чем от меня требовалось. Так я и не узнал, что еще было в конверте. Фотография, которую он мне дал – фото Дзито Дзоо в кимоно, – была подписана на обороте. “На озерах они плавают, но не видят озера. Они видят только то, что вверху, и только днем, и только когда солнце не слишком яркое”. Я пытался выяснить, откуда эти строки, но это удалось, только когда я поговорил с самой Дзито Дзоо. Впрочем, в тот момент я все еще сидел в лапшевне напротив Ватанабэ Гаро, и мой диктофон казался малюсеньким на фоне двух гигантских мисок лапши].

≡

инт.: Мне, конечно, очень любопытно услышать все, что вы только можете сказать об Оде Сотацу, но всего любопытнее было бы услышать о тех случаях, когда он разговаривал с вами. Вы помните, когда это случилось впервые?

гаро: Думаете, я могу забыть такого человека?

инт.: Значит, его наружность производила большое впечатление?

гаро: Нет, нет, какое там. На деле это было самое занятное. Когда ты был с ним в одном помещении, ты был как бы один. Такого неприметного человека я никогда в жизни не встречал. Не просто потому, что он был тихий. Это-то, конечно, да, такой у него был характер. Но было еще кое-что: просто казалось, что он где-то не здесь.

инт.: А где же, по-вашему?

гаро: Некоторые ребята говорили, что выбьют это из него. Так говорили те, кто его, наверно, недолюбливал. На этой почве у нас были разногласия. Новичкам он как-то не нравился. А те, кто со стажем, просто считали, что поведение всего важнее.

инт.: Значит, тем, кто со стажем, он нравился?

гаро: Да, да, нам он нравился…

инт.: А первый раз, когда вы с ним разговаривали, – при каких обстоятельствах это было?

гаро: Это было из-за набора для сёги.

инт.: Набора для сёги?

гаро: Почти всем заключенным, которые ждут казни, или тем, кто обжалует высшую меру, а пока ждет… им выдают по набору для сёги.

инт.: Значит, они играют друг с другом? Или с надзирателями?

гаро: Они не играют. Ни друг с другом, ни с надзирателями. По большей части просто переставляют фигуры так и сяк. Некоторые из них любят делать вид, будто играют сами с собой, но я вот что думаю – нет, по-настоящему они не играют. Просто переставляют фигуры, чтобы скоротать время.