Стоит ли им жить? - [22]

Была и светлая сторона в этом грустном параде забытых детей, чьи отцы имели неосмотрительность умереть, оставив их на краю голодной смерти. Значительное число этих малышей жило в довольно хороших условиях, особенно в отношении одежды, чистой, починенной, аккуратно перешитой, в стране, где хлопковые поля так обильно удобряются и где имеется такой громадный «излишек» овец. В подавляющем большинстве эти дети были хилыми, раздражительными, нервными. Нужно ли было это приписать плохому питанию? Или, может быть, это было потому, что они не научились у своих матерей должным образом ценить дисциплину бедности?

Внешне они производили довольно приятное впечатление. Но, по существу, их положение было опасным и угрожающим. Огромное большинство из них не имело пробы на туберкулез. Многие не были иммунизированы против дифтерии, оспы и скарлатины. Однако цифра заболеваемости и смертности от этих болезней была низкой — пока еще низкой — вольно же их матерям задирать нос и не вести их к докторам из-за невозможности уплатить! Кто может взять это на себя? Ведь должен же кто-то платить за укол! — как выразился главный директор социального обеспечения. Но матери платить не могли, доктора не могли этого делать бесплатно, а штат имел ясное предписание закона заботиться об этих детях, но не имел денег.

Однако всегда ли туберкулез, дифтерия и скарлатина будут так милы и любезны, какими они являются в данный момент? Если эти 1,90 доллара в неделю, получаемые матерями на ребенка, не дадут детям хорошей жизненной силы, — а ведь известно, что жизненная сила играет главную роль в повышении сопротивляемости ребенка к болезням, — и если микробы туберкулеза, дифтерии, скарлатины, а то и все вместе, начнут вдруг резвиться по-старому…

Что, если эти смертоносные чудища захотят взять пример с таинственного вируса[7] инфлюэнцы, который приобрел такую силу среди истощенных мировой войной человеческих масс, что в течение двух лет убил двадцать один миллион человек, или каждого двухсотого во всем мире? Что тогда?..

И не одни только дети матерей-пенсионерок были истощены и лишены жизненной силы. Много было таких ребят в главном городе моего округа. Когда-то это был цветущий городок, чистенький, с красивым внешним оформлением, как немногие города в Америке. Да и теперь еще, этой весной, несмотря на облезшие, облупленные дома, он весь сиял красотой, когда в нем зацвели миллионы тюльпанов. Тюльпан был живым существом, которое городские бюргеры растили, уделяя огромную заботу его питанию. Для тюльпана было ничего не жалко. И в этом же городе цифра смертности, которая в 1926 году упала до 20,9 на 1000 рождений, в 1928 году, когда заработок рабочего стал резко снижаться, опять поползла вверх, пока, наконец, в 1933 году она утроилась, достигнув 64,2 на тысячу.

Нельзя ли предположить, что у матерей, сидящих преимущественно на солонине к картофеле, создаются в организме какие-то химические последствия плохого, скудного питания, и эти последствия передаются новорожденным младенцам при их появлении, а может быть, и до их появления на свет? Не было, правда, никаких указаний на то, что повышение цифры смертности происходило только за счет детей, состоявших на пособии. Но даже и в этом случае город мог бы только предоставить детям спокойно умирать, потому что дико было ожидать, что правительство отпустит какие-нибудь средства на питание беременных матерей витаминами и другими спасительными вещами, чтобы обеспечить жизнь их потомству. Но как обстояло дело с матерями, мужья которых еще работали на фабриках? Имели ли они вдоволь апельсинового сока, яиц и свежего пива? Поглощали ли они эти вещи в несметных количествах в период вынашивания детей или во время их кормления?

Я стал частным образом производить обследование покупательной способности, — реальной способности фабричных рабочих и служащих приобретать апельсины, масло, яйца, молоко, зелень, овощи. Я вынужден был сам проводить это обследование, поскольку городская коммерческая палата не удосужилась этого сделать. И я выяснил, что квалифицированные рабочие, а также служащие, работавшие в одной должности на одной фабрике по тридцать лет, имели возможность выписывать чеков на семь-десять долларов в неделю. И таких было не меньшинство. И я видел чудовищную бережливость жен этих рабочих даже тогда, когда они собирались рожать, и, пожалуй, в этот период особенно, потому что никому ведь не хочется задолжать врачу. Для того чтобы мужу не приходилось залезать в долги, чтобы жить по средствам — если только это можно назвать средствами, — первое, что делает американская женщина, — это сокращает расходы на стол.

V

Так вот, значит, на кладбище стали выносить по шестьдесят четыре маленьких белых ящика вместо двадцати, выносившихся в те времена, когда в кухонных горшках была не одна только солонина с картофелем.

И тут я увидел, что как только начинаешь волноваться по поводу смерти детей, которые не должны умирать, тебя всегда можно остановить ссылкой на научные данные. Один знаменитый биометрист, основываясь на данных биологии, стал мне доказывать, что этот развертывающийся парад маленьких белых ящиков — вполне законное и положительное явление. Наука рассматривает судьбы человеческого рода только как отдельного вида животного царства, и я должен забыть о том, что в этих маленьких гробиках похоронены чьи-либо надежды, чей-нибудь сынок или дочка, сестренка или братишка. Дело, видите ли, в том, что если снизить цифру смертности среди самых маленьких детей, если эти младенцы не умрут тогда, когда они еще совсем крошки, то б