Стоим на страже - [41]

Солдат, отвечающий за управление мишенями, высунулся:

— Чего?

— Приготовить бегущие, — приказал Фандеев.

…Леонид проснулся оттого, что Лида потянулась через него за сигаретами. Уже проявился квадрат окна на темной стене.

Лида закурила, отвела сигарету, выдохнула в сторону дым, склонилась:

— Ты не спишь, я видела.

— Оденься, — сказал он, закрывая глаза.

— Еще темно.

Леонид открыл глаза и, избегая глядеть на плечи и грудь Лиды, посмотрел в глаза. Глаза были большие, веселые. Лида, все так же отводя руку с сигаретой, другую положила ему на глаза и поцеловала, прижимаясь всем телом. Он легонько отвел ее руку.

— О, господи! — разозлилась она. — Как будто я что требую. Повернись, я укрылась. — Он повернулся. Она лежала на боку, и когда он стал подходить за одеждой, она откинула одеяло. Он сел на кровать.

— Я дрянь? — спросила она.

— Ты не дрянь, — он закрыл ее плечи одеялом. — Я могу даже поцеловать тебя.

— Даже, — сказала она. — Надо же, даже поцеловать! Скажите!

— Лида, — сказал он, — я хочу что сказать. Без обиды. — Он заметил, что тени у глаз, которые ночью казались следами усталости, подведены краской. — У меня не было никого до тебя. Была, но я не считаю…

— Она была старше тебя? Сколько тебе было лет?

— Было плохо, — повторил он.

— Дай сигареты. — Он подал. — А со мной? Зажги спичку. — Он зажег. — Со мной тебе было хорошо?

— Если хочешь, я женюсь на тебе, только… в общем, если надо, я женюсь.

— Дурачок, — сказала Лида, — иди сюда, иди ко мне.

— …Но я бы не хотел жениться.

— Вообще или на мне?

— На тебе.

— Ну знаешь, — возмутилась она. — Ну и мотай отсюда. — Она села, погасила сигарету и стала одеваться.

— Лида, — сказал Леонид, — зачем так? Ведь не просто — сошлись, разошлись. Я понял, что бывает хорошо, когда остальное хорошо.

— Ничего я не хочу понимать. — Она не попадала крючком в петлю. — Вы с Фандеевым на одну ногу пара сапог. — Она, не застегивая, запахнула халат.

— Он тебя любит.

— А ты что говорил? — она повернулась к Леониду.

— Я в тебя за одни его рассказы влюбился, — виновато объяснил он.

— Что ты мне о нем говорил? — мстительно добивалась она.

— Фандеев мне друг больше некуда.

— Другом стал, а ночью? С грязью смешивал!

— Всегда был, — заторопился Леонид, боясь почему-то, что Лида ударит его.

— Если хочешь знать, — Лида приблизилась, — я его люблю. А с тобой — слышишь — случайно.

— Я ничего не скажу, Лидочка, — говорил Леонид, оглядываясь. — Ты не сердись, Лида. Я пойду.

— Иди, — ответила она, села и закашлялась.

— Ты б не курила, — посоветовал Леонид. — Он не такой, как я, — решился добавить он, — ты не думай, что если солдат, так что-то плохое. Говорят, конечно, о девчонках. Болтают больше. У нас парень есть, ефрейтор, тому только… Лида!

Лида молчала. Когда Леонид, уже одетый, подошел и сказал: я ухожу, она лишь дернула плечом.

…— Делай ра-аз! — протяжно командовал Лялин. — Отставить! Резче, резче! Делай ра-аз! Так. Делай два-а! На ремень! — Он увидел комбата. — Смирно! Товарищ капитан…

— Вольно! — сказал капитан.

— Вольно! — сдублировал Лялин.

— Три мишени, — отрывисто произнес капитан. — Интервал появления четыре секунды. Одно поражение — тройка, два — четверка, все — пятерка. Кому неясно?.. В укрытие! Первая смена — на исходный рубеж! Лялин!

Лялин выдал по три патрона.

— На огневой рубеж шагом марш, — сказал комбат. И когда солдаты легли на брезент, зарядили оружие и доложили о готовности к стрельбе, махнул рукой.

Солдат на вышке включил моторы. Мишени — избитые фанерные силуэты людей — появились и поплыли выше травы справа налево.

Гончар выстрелил. Мишень упала. Рядом ударили еще выстрелы. Гончар покосился, чтобы увидеть комбата, но показалась вторая мишень. Гончар свалил и вторую, а третью срезал, когда она только появилась. Он весело повернулся на бок и крикнул:

— Ефрейтор Гончар стрельбу закончил. — И сам себе скомандовал: — Оружие к осмотру!

Соседи еще стреляли, и хлопки выстрелов, как удары бича, неслись по полигону. Матовая изморось все висела в воздухе. Солдаты, выполнившие упражнение, встали. На брезенте светло-серыми пятнами остались следы, где лежали солдаты. Подошли следующие четверо. Лялин собрал у отстрелявших гильзы, раздал очередным патроны.

Комбат записывал результаты, прикрывая листок.

— Хорошо идет, товарищ капитан, — обратился к нему Лялин. — Скоро все отстреляются, ни одного перестрела.

— Не сглазь, — ответил капитан.

— Тьфу, тьфу! — ухмыльнулся Лялин. — А вы стрельнете, товарищ капитан? Может, очередью? Что ж экономить, все равно списывать, срок подошел.

Гончар тоже считал результаты. Его расчет отстрелялся без троек, оставался командир расчета Фандеев.

— А он хорошо стреляет? — спросил солдат.

— О! К гадалке не ходи!

— Это который?

— Вон под березой.

— А, — увидел солдат, — орал на меня который. Нажать блокировку — ни одной не свалит.

— Давай нажмем, — обрадовался Гончар.

Леонид взмахнул из кузова машины, крикнул шоферу, чтоб не останавливался. Попал ботинками в грязь, ругнулся и побежал к полигону. Солдат оцепления строго крикнул:

— Эй, сержант! — Но, узнав Леонида, сбавил: — Товарищ сержант, что ж вы в парадном? Да вы ж в увольнении!