Сто первый. Буча - военный квартет - [3]
Залет конкретный.
Петька попался старлею на глаза; тот его хвать за отворот бушлата — принюхался. Петька герой! Он на гору с разведкой ходил, они сорок «духов» в пух и прах! Петька и попер на старлея. Тут Данилин его и уделал, а как — никто и не заметил, будто так и было. Лежал Петька мордой в окопной луже и хлюпал разбитым носом.
— Знамов, — Данилин ткнул согнутым пальцем Бучу в центр груди, — бронежилет надеть. Оборзели… Этого убрать с глаз. Он у меня теперь сортиры рыть будет до самой дембельской «вертушки».
Солдаты, кто был поблизости в окопе, притихли. Задние прячутся за передних, а этим деваться некуда — сопят, каски натягивают на лоб.
Свистят пули…
Река впереди, за рекой город Аргун. Лесочек градусов на семьдесят. Пригород. Домики одноэтажные. На отшибе заводик недостроенный — промзона. Оттуда, с нейтральной полосы снайпер и бил…
На войне Иван научился копать. Война — это земляные работы «в полный рост».
Копали и сержанты, и лейтенанты.
На передке рота залегла и плотненько так долбит через речку — кроет, боеприпасов не жалеет. Другая рота долбит континент. Первым делом ячейки. От ячеек — ходы сообщения. Головную роту сменят — раненых, убитых заберут, — вторая выдвигается на передний край. Те, что отстрелялись, копать.
Спали часа по четыре.
Холодало по вечерам. Костер не разведешь. В окопчике воды по щиколотку. Данилин учил Ивана:
— Ты, Знамов, приклад выверни в бок, наковыряй уступчик, в уступчик и упри. Так на автомате спать можно. Кирзачи, говоришь, жмут? Портянки перемотай. Кирзачи, Знамов, вещь. Без них потонешь. Ботинки тебе на дембель выдадут. Не выдадут?.. Сам добудешь. Ты парень, смотрю, крученый. Домой пишешь?
— А че писать-то? — простужено хрипит Иван.
— Ну и не пиши… хотя матери надо. Успокоить, что жив и так далее.
Данилин поправил на груди бинокль.
— Вот урод. Вещь испортил, надо же.
Днем раньше Данилин словил биноклем пулю. Повезло старлею. Он только поднес окуляры к лицу, тут и прилетело: вырвало из рук — палец поранило осколком.
Лейтенант Бурмистров с первого взвода вечером в палатке налил из своей фляжки.
— Заначка. Спирт. Как знал, для тебя берег…
Утром, когда менялись взводами на позициях, Бурмистрова убило. Он даже не вскрикнул — рухнул навзничь, — снайперская пуля попала лейтенанту прямо в лоб под каску. Вытянулся Бурмистров на мокром снегу. Повалило вдруг хлопьями: снег ложится на лицо лейтенанту, а не тает. Смотрит Бурмистров в небесную муть, глаза пеленой уж затянуло. Присел Данилин рядом, глаза другу закрыл, потом пуговку на воротнике ему бережно так застегнул.
— Берите его, Знамов.
Отнесли Бурмистрова к остальным, что лежали в рядок за палатками под флагом.
Вьется полотнище над позициями — небесного цвету, с парашютными стропами, изрешеченное, истерзанное ветром и пулями. Развевается над холодной степью десантное знамя. Знамя — символ. Через три недели боев роту переодели в новое «хэбэ». Знамя как было, так и осталось. Его даже из гранатометов «духи» били — дыры получались с кулак.
Смотрят солдаты — на месте знамя.
Глянет ротный, скажет деревяшку-флагшток поменять. Не ровен час рухнет, стыдоба тогда десантуре.
Петька Калюжный лазил менять.
Свистят пули…
Петька закрепил — слазить нужно, а он еще минуту покуражился. Пульки близко, близко засвистели. Скатился Петька в окоп: дышит как паровоз, глаза безумные, матерится страшно:
— Я их маму имел, я их папу имел и гвоздик, на котором висит портрет ихнего дедушки, тоже имел! Эй, малой…
Петька всех, кто ниже его ростом, так звал — всю роту. Он же самым высоким был, на парадах красовался в первой шеренге. Петька герой. Таких бабы любят.
— Слышь, Буча, давай пыхнем, мочи нет, — Петька черным ногтем потер под носом, мечтает вслух: — Приду домой, всех баб перетрахаю, а потом начну с первой.
Иван протягивает Петьке папиросу-косяк.
— Взрывай. Спичка есть?
— Есть, — отвечает Петька и вдруг глаза вылуп; яет и страдальческим голосом просит: — Газету-у… Ой, приперло! Дай бумаги… давай быстрей, что ли. Ой, мама дорогая! — запричитал Петька, замялся, затанцевал на месте.
— Засранец ты, — не то с укором, не то со смехом говорит ему Иван. — Тебе рулона в день не хватает. Жрешь все подряд.
— Да че едим-то? — Петька примирительно хохотнул. — Тушняк, да галеты. Днище пробивает не с обжорства, а с микробов.
— С каких это микробов? — удивился Буча.
— С этих самых, с чеченских. Тут их, прям, море. Я те отвечаю.
«Сральников» накопал Петька три штуки — это по тому залету. Данилин утром, когда Петька проспался, поставил ему задачу. Ямы должны быть глубокие — такие, что вся рота опорожнялась бы в течение года и все равно не смогла бы заполнить доверху.
За позициями роты был до войны не то хутор, может, ферма. От нее остался фундамент и кусок забора высотой метра два. У этого забора Петька и пристроился с газеткой посидеть, уж больно ему надоели эти чертовы ямы — захотелось, как говориться, а природе.
Война, война, что ж ты, сука, всех без разбору…
Убило Петьку некрасиво. Петька герой. Петька на гору с разведкой ходил! А ты его, сука, как последнего шелудивого пса прикончила!
Петька умер, сидя на корточках, со спущенными штанами и мятым куском газеты в руке. Пуля «в грудь» бросила его на бетонный забор; он завалился на спину, бесстыдно раскинув белые ноги.
Когда Человек предстал перед Богом, он сказал ему: Господин мой, я всё испытал в жизни. Был сир и убог, власти притесняли меня, голодал, кров мой разрушен, дети и жена оставили меня. Люди обходят меня с презрением и никому нет до меня дела. Разве я не познал все тяготы жизни и не заслужил Твоего прощения?На что Бог ответил ему: Ты не дрожал в промёрзшем окопе, не бежал безумным в последнюю атаку, хватая грудью свинец, не валялся в ночи на стылой земле с разорванным осколками животом. Ты не был на войне, а потому не знаешь о жизни ничего.Книга «Вестники Судного дня» рассказывает о жуткой правде прошедшей Великой войны.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.
Сергей Наумов относится к тем авторам, кто создавал славу легендарного ныне "Искателя" 1970 – 80-х годов. Произведения Наумова посвящены разведчикам, добывавшим сведения в тылах вермахта, и подвигам пограничников.
В ночь на 22 июня 1941 года при переходе границы гибнет связной советской армейской разведки. Успевший получить от него документы капитан-пограничник таинственно исчезает вместе с машиной, груженой ценностями и архивом. На розыски отправлена спецгруппа под командованием капитана Волкова. Разведчикам противостоит опытный и хитрый противник, стремящийся первым раскрыть тайну груза.Роман является вторым из цикла о приключениях советского разведчика Антона Волкова.
В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха.
Повесть «Противостояние» Ю. С. Семенова объединяет с предыдущими повестями «Петровка, 38» и «Огарева, 6» один герой — полковник Костенко. Это остросюжетное детективное произведение рассказывает об ответственной и мужественной работе советской милиции, связанной с разоблачением и поимкой, рецидивиста и убийцы, бывшего власовца Николая Кротова.