Сто одиннадцатый - [73]

— Попробуем» спросить об этом «там», — сказал тогда профессор Таран.

Несмотря на глухую ночь, на улице Фокино ожидало довольно много народа. Слух о том, что в деревне снова ожидается какое-то таинственное событие и что на этот раз оно обязательно произойдет, распростанился неведомыми путями, как всегда в подобных случаях, как бы сам собой.

Как уже было дважды — в первый день событий, 12 января, и вчера, 13-го, — первым, кого увидел Саша Кустов, когда машина остановилась перед домом сельсовета, был его председатель. Улыбаясь в густые усы, он сказал явно насмешливо:

— В четвертый раз к нам! И что вам неймется, однако?

— Что же тут поделаешь! — в тон ему ответил Саша. — Ваша деревня на весь мир прославилась. Как без нее теперь обойтись? Немыслимо!

Председатель отдал честь выходящему из машины полковнику, не подозревая, что именно этого человека и эту самую машину он и ожидал вчера вместе со всеми.

— Выяснили что-нибудь? — спросил Хромченко.

— Никто ничего точно не заметил. Но как будто это произошло возле нашего клуба. Где-то недалеко, во всяком случае. Те, кто живут дальше, никакого быка возле своего дома не видели!

Речь шла о просьбе полковника, переданной по телефону, расспросить жителей Фокино о позавчерашнем появлении на улице симментальского быка и постараться хотя бы приблизительно определить место, где его впервые увидели.

Несмотря на ночное время, просьба эта была добросовестно выполнена.

— Показывайте, где ваш клуб! — сказал Хромченко.

— Да здесь, неподалеку…

По-видимому, место было указано точно. Во всяком случае, от н…ского отделения милиции до этого клуба по карте было четырнадцать километров девятьсот метров.

Земляне сделали все от них зависящее, чтобы на этот раз не пропустить нужный момент, очередь была теперь за операторами «луча», успех зависел от точности их «наводки».

Оставалось ждать.

Свет уличных фонарей потускнел и исчез в ослепительных лучах прожекторов. Пятьдесят метров улицы осветились, как в солнечный день.

Мороз крепчал, как бывает перед рассветом, и доходил, вероятно, градусов до тридцати. Но, несмотря на это, привлеченные необычным зрелищем, жители Фокино подходили в одиночку и группами, пока не собралась такая же толпа, как вчера на овечьем выгоне.

Саша заметил неподалеку от себя Федора Седых и подошел к нему. Момент был удобный, а Саше давно уже хотелось кое о чем спросить кузнеца.

Седых приветливо поздоровался.

— Скажите, товарищ Седых, — без предисловий сказал Саша, — чем объяснить ваше поведение и ваши слова, когда я позавчера приезжал за девочкой, которую вы с братом подобрали по дороге? Почему вы мне явно не верили?

Кузнец улыбнулся.

— Догадались?

— Ну, это было очень заметно.

— Только не сердитесь, — сказал Седых. — Мы же знали, кто эта девочка и откуда.

— Как знали? От кого?

— От меня, — последовал неожиданный ответ. — Я рассказал Василию, как пропала Анечка.

— Но вы-то сами от кого узнали?

— Так я же в ту ночь ночевал в Н…ске. А утром шел на автобус мимо дома Болдыревых…

— Так это вы услышали крик и вошли в дом?

— Ну да! И вас я там видел, да вам, видно, было не до меня. Потому и не припомнили.

— Тьфу ты пропасть! А я ломал голову… Почему же вы не сказали тогда, в сельсовете?

— Ну, мы поняли, что вы хотите сохранить тайну. И мы с Василием никому не сказали…

Донесшаяся до них фраза полковника Хромченко прервала разговор:

— Если верить Норит, как раз время!

Последние минуты прошли в полном молчании. В морозном воздухе отчетливо слышалось стрекотание кинокамер и шипение прожекторов. Из автофургона с надписью «Телевидение» на борту доносился ровный гул генератора.

И вот… хорошо знакомый многим из присутствующих звенящий свист возвестил, что освещено именно то место, которое нужно. Звук раздался как будто из дверей клуба.

И почти одновременно точно в скрещении прожекторных лучей, на самом удобном для съемки месте, «возник из ничего» ученый-физик.

В руках он держал тот самый чемодан, в котором биолог унес с собой на планету-гостью материалы, нужные ему и профессору Тарану.

Но чемодан сразу выпал из руки ученого, а сам он пошатнулся и, как было хорошо заметно, едва удержался на ногах.

Но никто не бросился к нему на помощь.

Все знали: появиться должен не один, а трое!

Никто не рискнул оказаться «на пути» двух недостающих.

Так прошло минуты две…

Физик, видимо, оправился, пришел в себя. Он поднял чемодан и сам пошел к встречавшим.

— Где остальные? — встретил его вопросом полковник.

Казалось нелепым и неуместным здороваться, ведь разлучились всего четыре часа назад.

— Они остались там, — очень просто ответил физик. — Времени было слишком мало. Кроме предусмотренных возникли новые вопросы.

— И вы не смогли их отговорить?

— А я и не хотел этого делать. Понимаю и одобряю их решение. И если бы мог принести пользу и не имел другой задачи, сам бы остался, хотя известная степень риска тут имеется. Но что может значить риск и даже самая жизнь двух или трех человек, когда дело идет о спасении жизни миллиардов… разумных существ!

Заминка после слова «миллиардов» была очень заметна.

— Но как же они вернутся?

— Есть два пути. Вместе со всей планетой или, если планета почему-либо не вернется, по лучу, направленному на вас, Саша! — кивнул он Кустову.